ретѣ пришлось цѣлый годъ пролежать: сначала корь была, a потомъ ноги все ломило. Хозяева мои за это время ни разу не навѣстили меня, не пришли узнать, жива ли я.
Я поправилась, назначили меня на выписку. Я была рада; думала, вотъ снова поѣду на прежнее мѣсто, буду въ школу ходить, хоть понемногу ученье продолжать.
Но не вышло по-моему. Въ послѣдній день сказала мнѣ сидѣлка, что я опять «переводная»: къ другимъ хозяевамъ, въ колонію, къ нѣмцамъ меня назначили. Горько мнѣ стало: я всегда слышала, что колонисты злые, и питомцамъ y нихъ худо живется.
Пріѣхалъ за мной колонистъ; съ виду онъ былъ добрый, но я ему все-таки не очень-то вѣрила. Хозяйка оказалась не сердитой; она была немножко помѣшана, въ хозяйство не входила; я одна должна была обо всемъ заботиться. Въ школѣ учиться ужъ не пришлось.
Въ колоніи я отдохнула немного отъ моихъ прежнихъ мытарствъ и поправилась.
Мнѣ исполнилось семнадцать лѣтъ; взяли меня изъ колоніи въ Петербургъ, въ «казну», т.-е. на казенную службу въ институтъ. Изъ питомокъ каждый годъ отбираютъ въ казну положенное число. Въ институтѣ мнѣ понравилось, и занятіе свое я скоро поняла: меня опредѣлили въ бѣлевую, смотрѣть за бѣльемъ.
