Что ты дѣлаешь, этого никто не можетъ опять сдѣлать тебѣ. Знай, не существуетъ возмездія.
Кто не можетъ повелѣвать себѣ, долженъ повиноваться. И многіе могутъ повелѣвать себѣ, но имъ недостаетъ еще многаго, чтобы умѣть повиноваться себѣ!
Такъ хочетъ характеръ душъ благородныхъ: онѣ ничего не хотятъ имѣть даромъ, всего менѣе жизнь.
Кто изъ толпы, тотъ хочетъ жить даромъ; мы же другіе, кому дана жизнь, — мы постоянно размышляемъ, что могли бы мы дать лучшаго въ обмѣнъ за нее!
И поистинѣ, благородна та рѣчь, которая гласить: «что обѣщаетъ намъ жизнь, мы хотимъ исполнить для жизни!»
Не надо желать наслаждаться, гдѣ нѣтъ мѣста для наслажденья. И — не надо желать наслаждаться!
Ибо наслажденіе и невинность — самыя стыдливыя вещи; они не хотятъ, чтобъ искали ихъ. Ихъ надо имѣть, — но и екать надо скорѣе вины и страданія!
О, мои братья, кто первенецъ, тотъ приносится всегда въ жертву. А мы теперь первенцы.
Мы всѣ истекаемъ кровью на тайныхъ жертвенникахъ, мы всѣ горимъ и жаримся въ честь старыхъ идоловъ.
Что ты делаешь, этого никто не может опять сделать тебе. Знай, не существует возмездия.
Кто не может повелевать себе, должен повиноваться. И многие могут повелевать себе, но им недостает еще многого, чтобы уметь повиноваться себе!
Так хочет характер душ благородных: они ничего не хотят иметь даром, всего менее жизнь.
Кто из толпы, тот хочет жить даром; мы же другие, кому дана жизнь, — мы постоянно размышляем, что могли бы мы дать лучшего в обмен за нее!
И поистине, благородна та речь, которая гласить: «что обещает нам жизнь, мы хотим исполнить для жизни!»
Не надо желать наслаждаться, где нет места для наслажденья. И — не надо желать наслаждаться!
Ибо наслаждение и невинность — самые стыдливые вещи; они не хотят, чтоб искали их. Их надо иметь, — но и екать надо скорее вины и страдания!
О, мои братья, кто первенец, тот приносится всегда в жертву. А мы теперь первенцы.
Мы все истекаем кровью на тайных жертвенниках, мы все горим и жаримся в честь старых идолов.
