Познавая, очищается тѣло; дѣлая попытку къ познанію, оно возвышается; для познающаго священны всѣ побужденія; душа того, кто возвысился, становится радостной.
Врачъ, исцѣлися самъ: и ты исцѣлишь также и своего больного. Было бы лучшей помощью для него, чтобъ увидѣлъ онъ своими глазами того, кто самъ себя исцѣляетъ.
Есть тысячи дорогъ, по которымъ еще никогда не ходили, тысячи здоровыхъ натуръ и скрытыхъ острововъ жизни. Все еще не исчерпаны и не открыты человѣкъ и земля человѣка..
Бодрствуйте и прислушивайтесь, вы, одинокіе! Отъ будущаго вѣетъ незамѣтно вѣтеръ; и тонкихъ ушей ищетъ добрая вѣсть.
Вы сегодня еще одинокіе, вы, живущіе вдали, вы будете нѣкогда народомъ: отъ васъ, избравшихъ самихъ себя, долженъ произойти народъ избранный: — и отъ него сверхъ-человѣкъ.
Поистинѣ, мѣстомъ выздоровленія должна еще стать земля! И уже вѣетъ вокругъ нея новымъ благоуханіемъ, приносящимъ исцѣленіе, — и новой надеждой!»
Сказавъ эти слова, Заратустра умолкъ, какъ тотъ, кто не сказалъ еще своего послѣдняго слова; долго въ нерѣшимости держалъ онъ посохъ въ своей рукѣ. На конецъ, такъ заговорилъ онъ: — и голосъ его измѣнился.
«Ученики мои, теперь ухожу я одинъ! Уходите теперь и вы, и то же одни! Такъ хочу я.
Поистинѣ, я совѣтую вамъ: уходите отъ меня и
Познавая, очищается тело; делая попытку к познанию, оно возвышается; для познающего священны все побуждения; душа того, кто возвысился, становится радостной.
Врач, исцелися сам: и ты исцелишь также и своего больного. Было бы лучшей помощью для него, чтоб увидел он своими глазами того, кто сам себя исцеляет.
Есть тысячи дорог, по которым еще никогда не ходили, тысячи здоровых натур и скрытых островов жизни. Всё еще не исчерпаны и не открыты человек и земля человека..
Бодрствуйте и прислушивайтесь, вы, одинокие! От будущего веет незаметно ветер; и тонких ушей ищет добрая весть.
Вы сегодня еще одинокие, вы, живущие вдали, вы будете некогда народом: от вас, избравших самих себя, должен произойти народ избранный: — и от него сверхчеловек.
Поистине, местом выздоровления должна еще стать земля! И уже веет вокруг неё новым благоуханием, приносящим исцеление, — и новой надеждой!»
Сказав эти слова, Заратустра умолк, как тот, кто не сказал еще своего последнего слова; долго в нерешимости держал он посох в своей руке. На конец, так заговорил он: — и голос его изменился.
«Ученики мои, теперь ухожу я один! Уходите теперь и вы, и тоже одни! Так хочу я.
Поистине, я советую вам: уходите от меня и
