любія, чтобъ по причинѣ его отступила благодать созидающая и хранящая внутренній миръ. Для сего внушаетъ мнѣніе, будто все, что есть и кажется намъ добрымъ въ насъ, стяжано собственнымъ нашимъ тщаніемъ и трудомъ, и отогнавъ смиреніе и простоту, располагаетъ придавать себѣ большую цѣну и вѣсъ и чувствовать себя чѣмъ-то важнымъ, покрывая забвеніемъ дѣйствіе благодати Божіей, безъ коей никто не можетъ даже имени Господа назвать, какъ свидѣтельствуетъ св. Павелъ, говоря: никтоже можетъ рещи Господа Іисуса, точію Духомъ Святымъ (1 Кор. 12, 3). Сія благодать всѣмъ вѣрующимъ подается и присутствіе ея служитъ признакомъ того, что кто-нибудь есть истинно вѣрующій. Пріявъ же ее, вѣрующій не дѣлаетъ уже и не можетъ дѣлать ничего истинно добраго безъ ея помощи; и она всегда съ нимъ есть по обѣтованію Господа, и врагъ ничего не можетъ сдѣлать съ нимъ, пока она есть въ немъ и осѣняетъ его. Ее-то отдалить и силится всячески врагъ, и первое, что дѣлаетъ для сего, есть, какъ сказано, внушеніе самоцѣненія, или чувства, что мы не ничто, а нѣчто, и притомъ немаловажное. За тѣмъ принявшему такія внушенія врагъ подлагаетъ новое мнѣніе, состоящее въ увѣренности, что онъ лучше другихъ, ревностнѣе и богаче дѣлами. Успѣвши всадить такое мнѣніе, врагъ далѣе проводитъ его къ осужденію другихъ и презрѣнію, за коими неотступно слѣдуетъ гордыня. Все сіе можетъ произойти въ сердцѣ въ одно мгновеніе; всяко однакожъ благодать тотчасъ сокращаетъ свое дѣйствіе, вслѣдствіе чего появляется невниманіе къ себѣ, ослабленіе ревности, возникновеніе помысловъ сначала пустыхъ, а потомъ страстныхъ, далѣе движеніе самыхъ страстей, съ чѣмъ неразрывна буря въ сердцѣ. — Миръ внутренній потерянъ. Это однократное состояніе; и если опомнится пострадавшій сіе, то
