охраняя его отъ всякаго помышленія, кромѣ единаго Бога, и что бы ни предлежало дѣлать, дѣлать то, не отклоняясь вниманіемъ отъ Бога, съ сознаніемъ Его присутствія, какъ-бы предъ лицемъ Его. Это есть высшее дѣланіе въ молитвенномъ трудѣ. Путь къ нему и даже къ сознанію нужды и потребности его пролагаетъ молитвословіе, показаннымъ образомъ совершаемое. Оно первое научаетъ умъ сосредоточиваться у сердца и внимать исключительно Богу. Познавъ, сколь сіе сосредоточеніе благотворно, молитвенному труженику естественно желать, чтобъ оно было неизмѣннымъ состояніемъ его духа: ибо тогда была бы въ немъ непрестанная молитва; возжелавшему же естественно взыскать удовлетворенія сего желанія. И всѣ восчувствовавшіе такую потребность взыскивали и взыскиваютъ сего. Всѣ наставленія св. Отцевъ о трезвеніи и храненіи сердца на это направлены, и порождены не инымъ чѣмъ, какъ успѣхами въ семъ трудѣ.
Если и ты чувствуешь такую потребность, то тебѣ присущъ вопросъ: какъ бы успѣть въ этомъ неисходномъ внутрь-пребываніи предъ лицемъ Бога, съ трезвеннымъ храненіемъ сердца? Молитвословіе путь къ сему пролагаетъ и начатки сего производитъ; но дѣла самаго не даетъ, или не доводитъ до потребной силы и совершенства. Молитвословіе многосложно Оно содержитъ и вниманію представляетъ много предметовъ, которые, хотя всѣ святы, могутъ однакожъ напомнить собой другіе предметы, житейскіе и общественные, а чрезъ нихъ и мірскіе, неподобные, по обычнымъ законамъ сочетанія мыслей и воображеній. Такъ это и бываетъ. И молитвословіе самое усердное не проходитъ безъ того, чтобъ мысль не отклонялась инуды и не блуждала. Такъ какъ молитва чрезъ это возмущается и дѣлается нечистою, то нѣтъ молитвенника, который бы не досадовалъ на это
