С аракой покончено. Все лежат, властно охваченные ночным мраком. Может быть, спят, может, только ушли в свои думы. Затихло шмелиное жужжание Сапыша. Неоконченную сказку будет досказывать черная, предосенняя ночь…
Привет вам далекие, вечно бодрствующие звезды!..
— Вот и я! Давно у вас не была! Наверно, соскучились? — жмет нам руки: мне и Гансу.
Она такая же подвижная, жизнерадостная, с огнем в глазах. Я рассматриваю ее. Немного изменилась за лето. Значительно возмужала; стал чуть-чуть грубее голос. Но это нисколько не портило. Лицо покрылось загаром, волосы немного посветлели. Но вот руки. О-о! Много они потерпели за лето. Кожа затвердела, местами потрескалась, и в трещинах была черной. Немудрено: целое лето они рылись в земле.
Неужели прошло целое лето? Как быстро иногда бежит время!
Пока она отошла и разговаривает с Гансом, я стараюсь пробежать весь период нашего знакомства.
Одну за другою припоминаю встречи. Очень памятны только первые и последние, а в средине почти не помню. Они стерлись в моей памяти.
…На груди у нее цветок ириса и на устах для тебя улыбка…
…„Ты позвал меня, и я пошла, не спросив, кто ты; даже не узнав твоего Имени“…
Не забываемы, ярки эти встречи. Я стараюсь
