ветка, сверху слетела, прямо в колени, кедровая шишка. Она покрыта липкой смолой; орехи еще не. зрелы и тоже смолисты. Запахло кислицей. Совсем рядом, громко шукнул филин.
— Ненадо огонь! Нельзя! — схватил меня за рукав Сапыш.
Опять все немо, но чувствуется, что каждая пядь земли таит жизнь, мудрую, великую, недоступную для моего зрения, для моего слуха.
Вдруг, впереди, за черными, расплывчатыми тенями деревьев, что-то сверкнуло. Скользнула и скрылась светлая точка. Я вглядываюсь. Но снова прежняя темь, бездонная пустота.
Некоторое время спустя, опять сверкнула такая же точка, а за ней, почти тотчас же, другая. И обе они быстро, быстро побежали прямо ко мне. Я вскочил на колени и прицелился. Точки стояли совсем рядом. И, странно, они тихо колебались; потом одна погасла, а в некотором расстоянии вспыхнуло сразу несколько. Я опустил ружье. Это было отражение звезд в воде озерка, которое узким заливчиком подходило почти вплотную.
Вскоре тихая гладь воды уже сверкала десятками таких маленьких огоньков; местами она серела, местами похожа была на растопленную смолу.
Я задремал, а когда открыл глаза, уже начался рассвет. Деревья еще темные, но уже с серым нале том, выплывали из вязкого мрака. Над головой и позади было темно, но впереди, за оградой стволов, небо начинало светлеть. Налево, над синей поляной, слабо вспыхивала розовая, расплывчатая полоска, робко зажигавшая дальний конец озерка.
