Окруженная каймой гор и сопок, долина сплошь залита солнцем. Посредине ее кучка курящихся первобытных жилищ, жертвенник с несущимся в небо белым конем, и под ним коленопреклоненная толпа в ярко-пестрых костюмах с ножами за поясами. Певуче льется благодарственная молитва…
Задымилась на березовых ветках куча мяса и длинных колбас. Заработали ножи и челюсти…
Когда я подымался на горку, сзади послышалось пение. Пели несколько хриплых голосов, каждый свое и по своему. Из крайней юрты показалась старуха в высокой меховой шапке и в синем, с золотом, чегедыке. Увидав меня, она обнажила молодые белые зубы и ласково кинула:
— Эзень болыгар, рус! (будь здоров, русский!)
Я помахал ей шляпой.
Из ущелей еще полз туман, поднимаясь кверху. На деревьях и каменных выступах иногда задерживался. И казалось, что они обложены ватой. Было зябко.
В этот ранний час она и пришла, — как всегда, с открытой головой.
— А погода будет великолепная, — смотри, туман поднимается кверху! — сказала она, подходя ко мне.
— Это очень хорошо. Сегодня пойдем гулять. — Подальше пойдем…
Лежим на песке. Солнце уже успело накалить его и он дышет колеблющимися струями прозрачного зноя. Вода, солнце и ветер, ласковы, и тело жаждет
