сердце! Раскрой грудь я залью огонь. Вот так! А теперь я буду петь и танцевать. Смотри!
Качается, крутится голова кама Мампыла, в высокой шапке с совиными перьями. Вздрагивает бубен, гремят бубенцы, мечутся отрывистые, певучие звуки.
Грузная фигура вертится, притапывает; ленты на шубе развиваются и, не смолкая, звенят на спине девять пар колокольцов.
— …Ат-каракту Суйла-кан.
Айдып иаспас кан-келе…[1]
У костра дремлет Сапыш; хозяйка его, Турло, помешивает в казане. А вверху, в отверстии — круглый кусок черного неба. Что-то давит бок и спину.
Турло говорит. Нет, не Турло говорит, а девушка с черной косой:
— „Это тебя наказал дух, — вон, на той высокой горе живет! Вот кам покамлает, и все пройдет“…
— „Да, да. Он камнем меня. Целой скалой с самой вершины. Я у него украл что-то. Ты не знаешь, что я у него украл?“
— „Ты украл у него покой и сон“…
— „Да, я украл у него покой и сон“.
— „Ты украл у него ключи к источнику радости.“
— „Да, я украл ключи к источнику радости.“
— „Ты украл у него тайну жизни и смерти…“
— „Тайну жизни и смерти? Ах, да, да! Я и это украл!.. Я лежал, на камнях, кверху лицом, а он смотрел на меня и смеялся. Волосы у него русые…
- ↑ „Скажи правильно, без ошибки, косноязычный, дальновидный, все предсказывающий Суйла-кан“!.. — Так кам спрашивает духа у постели больного.
