дум, и томлений, и чувства моего весеннего! И второй — из зноя страсти, огненных касаний и трепета зажженого тела! Теперь я плету тебе новый венок, последний! Из самых ярких цветов мечты моей; свяжу их золотом изысканных слов и полью вечным благоуханием души!
Не печаль, не тоска о минувшем будут в этой последней дани. Я никогда не тоскую о том, что прошло. В ней нежность моя — заключительный аккорд симфонии чувств, последняя строка сонета.
Тускнеют краски, тает последнее дыхание растений; в природе разливается великая грусть.
Может быть, скажут: деревья грустят и поля печалятся по минувшему лету, по радости своей прошедшей.
Нет! Без боли и сожаления расстаются они со своим изжитым. В спокойствии бесстрастной зимы будут они копить новые силы и чувства для новых, грядущих переживаний.
Эта грусть — и в природе и во мне, есть вечерняя благодарственная молитва прошедшему дню:
— Благодарю тебя, отошедший в вечность день за все, что ты дал мне! Не жалею о твоем уходе и не хочу твоего возвращения!
Да здравствует, неизбежно грядущий, новый день! Все, что он несет мне: печаль, радость, наслаждение и страдание, — все с благодарностью приемлю!..
Дзинь… Дзинь… Пара почтовых бежит по укатанной дороге; мягко дробят копыта.
