щеиіий чрез сушу. Посему часто случается, что два водяника — речной и колодезный, — живущие в двух-трех саженях, знают друг друга заочно, по голосу и всплеску вод, разговаривают, никогда не видясь. Впрочем, если бы и доступно было перемещение водяников в чуждую область, они не могли бы выдержать свойств новой воды. Люди пользуются отим для вывода водяников и, соединив канавою, или каналом два водовместилища, одновременно уничтожают двух водяников. Кроме сего водяников можно выживать свистом, которого, подобно лешим, они не переносят, как не переносят золы, всыпаемой по утрам (шошками) в воду: водяник отравляется от золы, неистово мечется от свиста и кончает тем, что разбивается о подводные камни, или о подводные завалы. Метания водяника крайне опасны: проходящего по берегу он хватает за полу, опрокидывает лодку едущего по воде, того и другого уносит вглубь. Если такой человек сумеет уйти от водяника, он не избежит несчастья на суше: сухопутный нечистик отомщает за водяника, особенно, когда, при свисте и бросанье золы в воду, было помянуто имя водяника.
Каким бы путем ни заполучил водяник свою жертву, он долго тешится её отчаянными порывами освободиться от воды: то поднимет к поверхности, даст вдохнуть воздуха, то снова ещё глубже опустит вниз, до тех пор, пока, в конец обессиленная, жертва не упадет на дно. Но и тут водяник продолжает томить жертву образами возможного спасения. Окончательно убив свою жертву, водяник сгоняет к трупу пиявок, раков, жуков, чтобы те издевались над телом, от которого он отстает по извлечении души; эта последняя поступает на службу к водянику.
Посинелый труп утопленника говорит о том, что жертва была весьма смутного, даже сатанинского происхождения; водяник равнодушен к таким утопленникам и предпочитает жертвы с чистою, христианскою душою. Труп такой жертвы
