призывают к содействию более мощного нечистика. В то время, когда легкомысленный шешка игриво и без сожаления отступает от жертвы, касны тем сильнее и злобнее пристают к ней, чем бо́льшее встречают сопротивление, внешнее препятствие. Злоба опьяняет каснов: они даже перестают чувствовать воздействие спасательных людских средств — поражение освящёнными предметами. Следствием сего бывает, что отдельные касны гибнут, или увечатся ещё во время приставаний, гибнут и вместе с жертвою, от которой иные не отстают тогда, когда довершившие гибель её более сильные нечистики давно отступили прочь. А это, в соединении со слабою плодовитостью каснов, ведёт к постепенному уменьшению их.
Ка́сны нападают и томят жертву только стайно; одиночное приставанье их почти безвредно. Когда же нападение сделано двумя-тремя каснами, то, пока один при жертве, остальные спешат созвать товарищей, при чём все они издают суетливый призывный писк, улавливаемый жертвою лишь тогда, когда последняя носит при себе «четверговую соль». Ясно, что благовременными мерами, при первом писке касна, можно уйти, пока не подоспел стайный скоп их.
V. ШАТА́НЫ
Эти нечистики владеют назойливостью и неотвязчивостью каснов, но живут и действуют особняком, не делясь даже намерениями с другими шата́нами. Угрюмые, молчаливые, бесовские нелюдимы, шата́ны не пойдут на помощь к собрату, а при нужде не попросят на таковую и к себе. В той же мере, как они привязчивы бывают к жертве, шата́ны придирчивы и к своим собратьям, почему взаимно несносны друг другу.
«Ни так шата́н, як шатаня́ты», — говорит присловье. Эти последние, малым чем отличающиеся от каснов, но владеющие бо́льшею мощью, нападают на жертву малочислен-
