нём, как лучи в фокусе; он — бесовский идеал. По внешнему облику, Люцыпыр — сатанинский исполин, с крупными формами и выразительностью, которой страшатся даже подвластные ему бесы, весит столько, сколько все нечистики, взятые вместе. Как и следует ожидать, Люцыпыр имеет видимые отличия своего достоинства — железную корону, прибитую к черепу проходящими насквозь гвоздями, и нечто в роде железных вил в правой, с мощными когтями, лапе: осязательной боли от прибитой короны он не испытывает, но она не даёт Люцыпыру возможности остановиться на светлой мысли; не тяжелы вилы, но он не может ни на минуту расстаться с ними, потому что не может раскрыть своей лапы… При каждом дыхании Люцыпыр выпускает из ноздрей и пасти длинные пуки огненных лучей, которые на далёкое расстояние жгут встречные предметы.
Со времени своего падения Люцыпыр вольно пребывал в мире и тогда много терпел человек от него и слуг его. Но вот уже несколько веков этот первый человеконенавистник заперт в мрачном аду, за двенадцатью дверями, за двенадцатью замками, прикован двенадцатью железными цепями. Ни вопли, ни проклятия не могли доселе изменить его положения, которое так и продлится до скончания мира, с чем вместе погибнет Люцыпыр со своими клевретами. Правда, по особому попущению, от его неистовых метаний и порывов ежемесячно разрушается одна дверь, разрывается один замок и перегрызенная цепь; ещё немного — и Люцыпыр готов уничтожить последние преграды, сорваться с места и очутиться на вольном свете, который он уж злобно созерцает. Но в это именно время раздаётся полночный (Пасхальный) звон — и разрушенные двери, замки и цепи снова принимают целостный вид, мрачный ад становится ещё мрачнее. Тогда, в изнеможении от бессильной злобы, гордый властелин зла падает ничком и остаётся неподвижным вплоть до Вознесения, после чего он снова принимается за свою вековую работу — грызёт, мечется, вопит.
