Волковъ отчасти правъ.
Суббота. — Тихонравовъ, вотъ уже третій разъ какъ вы не знаете урока; что вы всегда такъ будете учиться?
— Воля ваша, Густавъ Александровичъ, учу-ли я свой урокъ или нѣтъ, я все-таки знаю, что вы мнѣ кромѣ дурныхъ балловъ ничего не поставите.
Тихонравовъ невѣжа; но я все-таки увѣренъ, что изъ него можетъ выйдти что-нибудь порядочное, если эти несчастные баллы не отнимали-бы у него охоты къ ученію.
Понедѣльникъ. Я каждый день узнаю что-нибудь новаго. Я теперь по-крайней-мѣрѣ знаю, что мнѣ не слѣдуетъ наканунѣ или на другой день праздника задавать ученикамъ урокъ, если я не хочу испестрить списокъ единицами и нулями. Суббота и понедѣльникъ несчастные дни.
Половина класса манкировала ныньче.
— Отчего это? спросилъ я у дежурнаго ученика.
— Вчера было воскресенье, а завтра у насъ еще праздникъ. Такъ зачѣмъ-же приходить? Отсутствующіе должно быть боятся получить дурные баллы.
Вотъ слѣдовательно три дня потерянныхъ для синтаксиса. Еслибъ эти лѣнивцы не имѣли въ виду баллы, то они можетъ быть и пришли-бы въ классъ.
Среда. Я засталъ сегодня Егорова въ учительской, гдѣ онъ переправлялъ свою единицу на 4. Это съ нимъ случается уже въ 3-й разъ.
Ляпинъ жаловался, что у него унесли тетрадь для перевода; ее нашли у Егорова, который вѣроятно хотѣлъ ею воспользоваться.
Четвергъ. Выставляя сегодня средніе баллы, за три послѣдніе мѣсяца, я не могъ себѣ объяснять, почему четверо изъ самыхъ лѣнивыхъ моихъ учениковъ получили 3 вмѣсто единицы. Они двѣнадцать разъ отсутствовали въ классѣ съ начала апрѣля, и ничего письменнаго мнѣ не представляли. Вотъ загадка, которую нужно разъяснить!
Пятница. Я отыскалъ причину. Эти хитрецы нашли очень удобнымъ являться въ классъ только по тѣмъ днямъ, когда я задавалъ легкіе уроки, какъ напримѣръ, когда мы занимались чтеніемъ, диктантомъ, когда я спрашивалъ слова, или повторялъ старый урокъ, такъ-что они могли разсчитывать на 3, между тѣмъ
Волков отчасти прав.
Суббота. — Тихонравов, вот уже третий раз как вы не знаете урока; что вы всегда так будете учиться?
— Воля ваша, Густав Александрович, учу ли я свой урок или нет, я всё-таки знаю, что вы мне кроме дурных баллов ничего не поставите.
Тихонравов невежа; но я всё-таки уверен, что из него может выйти что-нибудь порядочное, если эти несчастные баллы не отнимали бы у него охоты к учению.
Понедельник. Я каждый день узнаю что-нибудь нового. Я теперь по крайней мере знаю, что мне не следует накануне или на другой день праздника задавать ученикам урок, если я не хочу испестрить список единицами и нулями. Суббота и понедельник несчастные дни.
Половина класса манкировала нынче.
— Отчего это? спросил я у дежурного ученика.
— Вчера было воскресенье, а завтра у нас еще праздник. Так зачем-же приходить? Отсутствующие должно быть боятся получить дурные баллы.
Вот следовательно три дня потерянных для синтаксиса. Если бы эти ленивцы не имели в виду баллы, то они может быть и пришли бы в класс.
Среда. Я застал сегодня Егорова в учительской, где он переправлял свою единицу на 4. Это с ним случается уже в 3-й раз.
Ляпин жаловался, что у него унесли тетрадь для перевода; ее нашли у Егорова, который вероятно хотел ею воспользоваться.
Четверг. Выставляя сегодня средние баллы, за три последние месяца, я не мог себе объяснять, почему четверо из самых ленивых моих учеников получили 3 вместо единицы. Они двенадцать раз отсутствовали в классе с начала апреля, и ничего письменного мне не представляли. Вот загадка, которую нужно разъяснить!
Пятница. Я отыскал причину. Эти хитрецы нашли очень удобным являться в класс только по тем дням, когда я задавал легкие уроки, как например, когда мы занимались чтением, диктантом, когда я спрашивал слова, или повторял старый урок, так что они могли рассчитывать на 3, между тем
