Душные вагоны Кушкинской вѣтки были почти пусты, когда мы водворились въ поѣздъ, направлявшійся къ Мерву. Температура вагоновъ была тропическая. Стѣны вагоновъ и всѣ металлическія ихъ части нагрѣты были до того, что прикоснуться къ нимъ, не получивъ обжоговъ, было невозможно. Маленькій вагонъ-столовая, въ которомъ мы помѣстились, отличался лишь тѣмъ, что каждое скрѣпленіе въ немъ дребезжало и скрипѣло, какъ будто бы имѣя желаніе разсыпаться во время дороги. Передѣланный изъ товарнаго, вагонъ уже давно отслужилъ свой срокъ, но за неимѣніемъ новаго на замѣну, продолжаетъ совершать пробѣги между Кушкою и Мервомъ. Несмотря на движеніе поѣзда и открытыя со всѣхъ сторонъ окна, не чувствовалось ни малѣйшаго вѣтерка. Мы всѣ изнывали отъ жары, поглощая огромное количество чая, сельтерской воды и различныхъ лимонадовъ. Но чѣмъ больше стремились утолить жажду, тѣмъ она все больше и больше увеличивалась. Температура внутри вагоновъ показывала 38½ по Реомюру. Снаружи прямо жарило и припекало, дѣлая нашъ вагонъ какимъ-то духовымъ шкафомъ. Публика, состоявшая почти исключительно изъ военныхъ, не чинилась. Большинство было въ разстегнутыхъ кителяхъ. Двѣ дамы въ какихъ-то широчайшихъ балахонахъ изнывали въ сосѣднемъ вагонѣ, лежа на диванахъ. Общій видъ всѣхъ пассажировъ и поѣздной прислуги былъ сонный. Вокругъ разстилалась безбрежная песчаная пустыня и лишь съ правой стороны изъ-за холмовъ порою мелькалъ Мургабъ,
Душные вагоны Кушкинской ветки были почти пусты, когда мы водворились в поезд, направлявшийся к Мерву. Температура вагонов была тропическая. Стены вагонов и все металлические их части нагреты были до того, что прикоснуться к ним, не получив ожогов, было невозможно. Маленький вагон-столовая, в котором мы поместились, отличался лишь тем, что каждое скрепление в нем дребезжало и скрипело, как будто бы имея желание рассыпаться во время дороги. Переделанный из товарного вагон уже давно отслужил свой срок, но, за неимением нового на замену, продолжает совершать пробеги между Кушкою и Мервом. Несмотря на движение поезда и открытые со всех сторон окна, не чувствовалось ни малейшего ветерка. Мы все изнывали от жары, поглощая огромное количество чая, сельтерской воды и различных лимонадов. Но чем больше стремились утолить жажду, тем она все больше и больше увеличивалась. Температура внутри вагонов показывала тридцать восемь с половиной по Реомюру. Снаружи прямо жарило и припекало, делая наш вагон каким-то духовым шкафом. Публика, состоявшая почти исключительно из военных, не чинилась. Большинство было в расстегнутых кителях. Две дамы в каких-то широчайших балахонах изнывали в соседнем вагоне, лежа на диванах. Общий вид всех пассажиров и поездной прислуги был сонный. Вокруг расстилалась безбрежная песчаная пустыня и лишь с правой стороны из-за холмов порою мелькал Мургаб,
