домъ переходишь черезъ гряду. Движеніе нашего каравана такимъ образомъ не превышало верстъ 20 въ сутки. На пятый уже день я увидѣлъ, что въ недѣлю, какъ я разсчитывалъ, пройти Кара-кумъ не удастся и поэтому пришлось на всякій случай сокращать порціи воды и людямъ и лошадямъ. Еще прошли два дня во время которыхъ пали сначала одна, а затѣмъ еще двѣ лошади. А тутъ, какъ на грѣхъ, поднялся вѣтеръ, понесло песокъ и закрутило такъ, что уже ни шагу нельзя было сдѣлать. Пришлось двое сутокъ отсиживаться. Что перенесли мы въ это время, даже и теперь вспомнить страшно. Вѣтеръ своими порывами взметаетъ массу песку съ мелкими камешками и все это безъ милосердія бьетъ по лицу, чуть только откроешь его. Дышать же съ пылью прямо невозможно. Вотъ тутъ-то у меня умеръ первый казакъ, а затѣмъ и другой. Говорятъ, страшна Сахара… что въ сущности представляетъ она сравнительно съ нашей Кара-Кумской пустыней! Тамъ чуть не на каждыхъ десять-двадцать верстъ оазисъ. Вездѣ по дорогамъ есть колодцы. Ну, а здѣсь триста слишкомъ верстъ въ ширину и тысяча верстъ въ длину песчаное море. Тамъ ходятъ караваны по всѣмъ направленіямъ, а здѣсь птицу иногда занесетъ вѣтромъ въ эту ужасную пустыню, въ которой даже нѣтъ признаковъ человѣческаго жилья.
— Неужели вамъ не попадалось на дорогѣ какихъ-нибудь развалинъ?—перебилъ я разсказчика.?
— Нѣтъ, попадались развалины очень большого города. На огромномъ пространствѣ нѣсколькихъ
дом переходишь через гряду. Движение нашего каравана, таким образом, не превышало верст двадцать в сутки. На пятый уже день я увидел, что в неделю, как я рассчитывал, пройти Каракумы не удастся и поэтому пришлось на всякий случай сокращать порции воды и людям, и лошадям. Еще прошли два дня, во время которых пали сначала одна, а затем еще две лошади. А тут, как на грех, поднялся ветер, понесло песок и закрутило так, что уже ни шагу нельзя было сделать. Пришлось двое суток отсиживаться. Что перенесли мы в это время, даже и теперь вспомнить страшно. Ветер своими порывами взметает массу песку с мелкими камешками и все это без милосердия бьет по лицу, чуть только откроешь его. Дышать же с пылью прямо невозможно. Вот тут-то у меня умер первый казак, а затем и другой. Говорят, страшна Сахара… что в сущности представляет она сравнительно с нашей Каракумской пустыней!? Там чуть не на каждых десять-двадцать верст оазис. Везде по дорогам есть колодцы. Ну, а здесь триста с лишком верст в ширину и тысяча верст в длину песчаное море. Там ходят караваны по всем направлениям, а здесь птицу иногда занесет ветром в эту ужасную пустыню, в которой даже нет признаков человеческого жилья.
— Неужели вам не попадалось на дороге каких-нибудь развалин? — перебил я рассказчика.
— Нет, попадались развалины очень большого города. На огромном пространстве нескольких
