Увязая въ илистой почвѣ и порою перескакивая черезъ промоины съ страшнымъ напряженіемъ силъ исполняли хивинцы свою тяжелую работу. Лямки давили на грудь и на плечи, растирая тѣло до крови. Изможденныя фигуры производили тяжелое впечатлѣніе.
— Вотъ вамъ и бурлаки, указалъ на нихъ №..... Только работа ихъ похуже чѣмъ прежнихъ на Волгѣ… Лѣтомъ при 50% температуры, а зимой въ ледяной водѣ. И за этотъ каторжный трудъ—30 копѣекъ въ день.
— Смертность среди нихъ огромная — мрутъ какъ мухи отъ лихорадокъ, изнуренія и непосильной работы. Вѣдь такой каюкъ поднимаетъ 2 тысячи пудовъ груза. По Аму-Дарьѣ, по Вахшу и Пянджу ходитъ болѣе 1000 каюковъ, поднимаясь вверхъ по теченію на лямкахъ и лишь крайне рѣдко пользуясь парусами. За то внизъ по рѣкѣ каюкъ идетъ самъ съ большою скоростью.
Проѣхавъ кишлакъ Шурабъ и Маймене, ночью мы пріѣхали въ Патта-Кисаръ, расположенный рядомъ съ укрѣпленіемъ Термезъ.
Увязая в илистой почве и порою перескакивая через промоины, с страшным напряжением сил исполняли хивинцы свою тяжелую работу. Лямки давили на грудь и на плечи, растирая тело до крови. Изможденные фигуры производили тяжелое впечатление.
— Вот вам и бурлаки… — указал на них N. — Только работа их похуже, чем прежних на Волге… Летом при пятидесяти градусах температуры, а зимой в ледяной воде. И за этот каторжный труд — тридцать копеек в день. Смертность среди них огромная — мрут как мухи от лихорадок, изнурения и непосильной работы. Ведь такой каюк поднимает двух тысяч пудов груза. По Аму-Дарье, по Вахшу и Пянджу ходит более тысячи каюков, поднимаясь вверх по течению на лямках и лишь крайне редко пользуясь парусами. Зато вниз по реке каюк идет сам с большою скоростью.
Проехав кишлак Шураб и Маймене, ночью мы приехали в Патта-Кисар, расположенный рядом с укреплением Термез.
