разсказать и черезъ полчаса имѣлъ возможность выслушать разсказъ о его приключеніяхъ…
— Какъ схватили меня ихъ солдаты, ваше-скородіе, такъ съ первоначала здорово бить стали, а потомъ въ споръ вступили: одни говорятъ—нужно меня прикончить, ну а другіе и старшій ихъ согласу не дали, сказываютъ отведемъ къ рисолядору, по ихнему ротмистру, онъ разберетъ какъ и что. Ну и повели потомъ меня на ихній постъ. Тамъ начальникъ посмотрѣлъ на меня, видитъ я голый—халатъ далъ и въ Мазаръ-и-Шерифъ отослалъ. Долго я туда шелъ, отъ кишлака до другаго пересылали и въ каждомъ по скольку дней держали. А какъ смѣнятся конвойные, такъ раньше всего бить начинали. Въ Мазаръ-и-Шерифѣ посадили вродѣ какъ на гауптвахту и тутъ хоть кормить начали. Полковникъ ихъ коннаго полка приходилъ, а потомъ къ хану водили. Все меня уговаривали въ магометанскую вѣру повернуться и мулла для этого ко мнѣ сталъ ходить каждый день. Сказывали, нашихъ много въ Гератѣ да въ Кабулѣ и отличное имъ житье. А только я на ихъ слова не поддался. Тогда видятъ, что я не хочу къ нимъ переходить—отстали. Просидѣлъ я тамъ больше мѣсяца. Кормы ничего, хорошіе. Дозволили мнѣ окромя того изъ помѣщенія выходить. Сяду я около ихняго часового. Прохожіе монеты кидали. Добрый народъ. Подойдутъ, поговорятъ. Я, хоть и не гораздо, а понимаю по ихнему. Солдаты, которые старые, тѣ злющіе, страсть! Какъ увидитъ, такъ и норовитъ ударить. Все Кушку поминаютъ… Сказываютъ, имъ тогда здорово досталось.
рассказать и через полчаса имел возможность выслушать рассказ о его приключениях…
— Как схватили меня их солдаты, вашескородие, так с первоначала здорово бить стали, а потом в спор вступили: одни говорят — нужно меня прикончить, ну а другие и старший их согласу не дали, сказывают отведем к рисолядору, по-ихнему ротмистру, он разберет, как и что. Ну и повели потом меня на ихний пост. Там начальник посмотрел на меня, видит я голый — халат дал и в Мазар-и-Шериф отослал. Долго я туда шел, от кишлака до другого пересылали и в каждом поскольку дней держали. А как сменятся конвойные, так раньше всего бить начинали. В Мазар-и-Шерифе посадили вроде как на гауптвахту и тут хоть кормить начали. Полковник их конного полка приходил, а потом к хану водили. Всё меня уговаривали в магометанскую веру повернуться и мулла для этого ко мне стал ходить каждый день. Сказывали, наших много в Герате да в Кабуле и отличное им житье. А только я на их слова не поддался. Тогда видят, что я не хочу к ним переходить, — отстали. Просидел я там больше месяца. Кормы ничего, хорошие. Дозволили мне окромя того из помещения выходить. Сяду я около ихнего часового. Прохожие монеты кидали. Добрый народ. Подойдут, поговорят. Я, хоть и не гораздо, а понимаю по-ихнему. Солдаты, которые старые, те злющие, страсть! Как увидит, так и норовит ударить. Всё Кушку поминают… Сказывают, им тогда здорово досталось.
