рожный священникъ поминаетъ на панихидахъ всѣхъ скончавшихся, имена коихъ знаетъ лишь одинъ Творецъ всего міра.
Озаренные мягкимъ свѣтомъ луны, мелькаютъ передъ нашими глазами песчаные барханы, но съ разсвѣтомъ картины начинаютъ измѣняться: — появляется растительность.
Рядъ глинобитныхъ туземныхъ построекъ, окруженныхъ деревьями, показывается по обѣимъ сторонамъ дороги.
Вдали на холмѣ виднѣется какая-то крѣпость.
Поѣздъ начинаетъ замедлять ходъ.
Мы подходимъ къ Чарджую.
рожный священник поминает на панихидах всех скончавшихся, имена коих знает лишь один творец всего мира.
Озаренные мягким светом луны, мелькают перед нашими глазами песчаные барханы, но с рассветом картины начинают изменяться: появляется растительность.
Ряд глинобитных туземных построек, окруженных деревьями, показывается по обеим сторонам дороги.
Вдали на холме виднеется какая-то крепость.
Поезд начинает замедлять ход.
Мы подходим к Чарджую.
