Всѣ камыши изобилуютъ здѣсь кабанами по всему нижнему теченію рѣки.
Совершенно незамѣтно, за оживленными разговорами, мы подъѣхали къ посту Караташъ, невдалекѣ отъ котораго расположился на лѣтовку большой туркменскій аулъ, вышедшій почти весь на встрѣчу ѣхавшему генералу; ставъ въ одну линію громаднымъ полукругомъ, со старѣйшими по возрасту и самыми почетными на правомъ флангѣ, туркмены въ глубокомъ молчаніи ожидали нашего приближенія. Два сѣдобородыхъ аульныхъ старшины держали въ рукахъ деревянное блюдо съ нѣсколькими лепешками на немъ… Приложивъ правую руку къ сердцу и въ знакъ почтенія опустивъ глаза внизъ, встрѣтили іомуды русскаго генерала. Сѣдобородый важный старшина сказалъ при этомъ нѣсколько привѣтственныхъ словъ, смыслъ которыхъ кое какъ, съ грѣхомъ пополамъ, перевелъ на русскій языкъ одинъ изъ сопровождавшихъ насъ вольнонаемныхъ джигитовъ.
— Туркмены радуются прибытію генерала Бѣлаго Царя и желаютъ, чтобы дорога его была благополучна при переѣздахъ по здѣшнимъ пустынямъ,—докладывалъ джигитъ Сафаръ, вытянувшись въ струнку и поѣдая глазами генерала.
— Передай, что я благодарю ихъ за пожеланія. Да нельзя ли дать имъ денегъ; „на водку не принято, да и кораномъ запрещается“—размышляль вслухъ генералъ, соображая и подыскивая подходящіе мотивы, что-бы дать имъ нѣкоторую сумму денегъ.
Все камыши изобилуют здесь кабанами по всему нижнему течению реки.
Совершенно незаметно, за оживленными разговорами, мы подъехали к посту Караташ, невдалеке от которого расположился на летовку большой туркменский аул, вышедший почти весь навстречу ехавшему генералу; став в одну линию громадным полукругом, со старейшими по возрасту и самыми почетными на правом фланге, туркмены в глубоком молчании ожидали нашего приближения. Два седобородых аульных старшины держали в руках деревянное блюдо с несколькими лепешками на нем… Приложив правую руку к сердцу и в знак почтения опустив глаза вниз, встретили иомуды русского генерала. Седобородый важный старшина сказал при этом несколько приветственных слов, смысл которых кое-как, с грехом пополам, перевел на русский язык один из сопровождавших нас вольнонаемных джигитов.
— Туркмены радуются прибытию генерала белого царя и желают, чтобы дорога его была благополучна при переездах по здешним пустыням, — докладывал джигит Сафар, вытянувшись в струнку и поедая глазами генерала.
— Передай, что я благодарю их за пожелания. Да нельзя ли дать им денег? на водку не принято, да и кораном запрещается, — размышлял вслух генерал, соображая и подыскивая подходящие мотивы, что бы дать им некоторую сумму денег.
