буруны такіе, что мое почтеніе. Бываетъ, изъ-за нихъ раза три, а то и больше, мимо Чикишляра пройдешь, а пристать нельзя. Разбиться на бурунахъ легко. Будемъ подходить, такъ услышимъ тамошніе буруны верстъ за тридцать, если не больше. Огурчинскій вонъ совсѣмъ близко. Мы обходимъ его съ правой стороны; съ лѣвой стороны, по проливу, что идетъ между азіатскимъ берегомъ и островомъ, рѣдко кто рѣшается идти, потому что здѣсь, что ни шагъ, то сюрпризъ; по картѣ, положимъ, 15 сажень глубины, глядишь, а на самомъ дѣлѣ 15 футовъ. Это на рейсовомъ пути случается, а въ проливѣ и того хуже. Дно часто мѣняется. Гдѣ была недавно глубина, тамъ мель, и наоборотъ. Да и промѣры давно дѣлались“…
—Ну, и мошки же много; такъ искусала, что, должно быть, лицо все вздулось, — ворчалъ себѣ подъ носъ докторъ, сердито отмахиваясь каждую минутъ отъ налетѣвшихъ комаровъ.
—Это съ Огурчинскаго, отвѣтилъ помощникъ командира подходя къ намъ. На островѣ этомъ зелени много, оттого и мошка. На насъ ее вѣтромъ наноситъ. Пройдемъ островъ, такъ снова ни одной на крейсерѣ не увидите.
Несмотря на эту массу мошкары, мы все-же улеглись на палубѣ и, закрывшись простынями, скоро заснули сномъ праведниковъ. Солнце уже стояло высоко надъ горизонтомъ, когда мы проснулись. Вдали, съ лѣвой стороны, тянулся азіатскій берегъ, на которомъ лишь кое-гдѣ вырисовавшіеся холмы разнообразили унылую картину. Волненіе
буруны такие, что мое почтение. Бывает, из-за них раза три, а то и больше, мимо Чикишляра пройдешь, а пристать нельзя. Разбиться на бурунах легко. Будем подходить, так услышим тамошние буруны верст за тридцать, если не больше. Огурчинский вон совсем близко. Мы обходим его с правой стороны; с левой стороны, по проливу, что идет между азиатским берегом и островом, редко кто решается идти, потому что здесь, что ни шаг, то сюрприз; по карте, положим, пятнадцать сажень глубины, глядишь, а на самом деле пятнадцать футов. Это на рейсовом пути случается, а в проливе и того хуже. Дно часто меняется. Где была недавно глубина, там мель, и наоборот. Да и промеры давно делались…
— Ну, и мошки же много; так искусала, что, должно быть, лицо все вздулось, — ворчал себе под нос доктор, сердито отмахиваясь каждую минут от налетевших комаров.
— Это с Огурчинского, — ответил помощник командира, подходя к нам. — На острове этом зелени много, оттого и мошка. На нас ее ветром наносит. Пройдем остров, так снова ни одной на крейсере не увидите.
Несмотря на эту массу мошкары, мы все же улеглись на палубе и, закрывшись простынями, скоро заснули сном праведников. Солнце уже стояло высоко над горизонтом, когда мы проснулись. Вдали, с левой стороны, тянулся азиатский берег, на котором лишь кое-где вырисовавшиеся холмы разнообразили унылую картину. Волнение
