— это смерть. Аулъ довольно значительный. Дальше за Наарли къ посту Акъ-Кая мѣста будутъ все лучше и лучше. Въ особенности есть кое-гдѣ чудные уголки съ роскошною растительностью.
Устроившись въ прохладной казармѣ на отдыхъ мы, утомленные длинною дорогою, всѣ разомъ погрузились въ глубокій, непробудный сонъ, раскинувшись на соломенныхъ тюфякахъ солдатскихъ кроватей.
Какое-то непріятное ощущеніе чего-то посторонняго, копошившагося около тѣла, заставило меня открыть глаза и разомъ вскочить на ноги. Что-то подо мною закопошилось, хрустнуло и, къ моему удивленію, я на кровати замѣтилъ какое-то отвратительнаго вида ’ животное, среднее между паукомъ и ракомъ, раздавленное поворотомъ моего тѣла. Желтовато-чернаго цвѣта, покрытое пухомъ, оно имѣло до крайности непріятный видъ… Сосѣди мои, разбуженные шумомъ, также проснулись. Докторъ, сердито посматривая по сторонамъ и протирая глаза, очевидно былъ очень недоволенъ преждевременнымъ пробужденіемъ.
— Чего это вы вскочили,—съ ноткою крайняго довольствія въ голосѣ заговорилъ онъ?
— Я бы еще превосходно часокъ другой поспалъ…
— Ага, однако, вы изъ трусливыхъ,—уже весело добавилъ онъ, увидя причину моего испуга“…—
— Есть чего, фаланги испугались. Она вовсе не такая страшная, какъ вы думаете. Если ее не трогать, такъ она васъ сама никогда не укуситъ… А что отъ нихъ не убережешься, такъ это вѣрно. Ихъ
— это смерть. Аул довольно значительный. Дальше за Наарли к посту Ак-Кая места будут все лучше и лучше. В особенности есть кое-где чудные уголки с роскошною растительностью.
Устроившись в прохладной казарме на отдых мы, утомленные длинною дорогою, все разом погрузились в глубокий, непробудный сон, раскинувшись на соломенных тюфяках солдатских кроватей.
Какое-то неприятное ощущение чего-то постороннего, копошившегося около тела, заставило меня открыть глаза и разом вскочить на ноги. Что-то подо мною закопошилось, хрустнуло и, к моему удивлению, я на кровати заметил какое-то отвратительного вида животное, среднее между пауком и раком, раздавленное поворотом моего тела. Желтовато-черного цвета, покрытое пухом, оно имело до крайности неприятный вид… Соседи мои, разбуженные шумом, также проснулись. Доктор, сердито посматривая по сторонам и протирая глаза, очевидно, был очень недоволен преждевременным пробуждением.
— Чего это вы вскочили? — с ноткою крайнего неудовольствия в голосе заговорил он. — Я бы еще превосходно часок-другой поспал…
— Ага, однако, вы из трусливых, — уже весело добавил он, увидя причину моего испуга. — Есть чего, фаланги испугались. Она вовсе не такая страшная, как вы думаете. Если ее не трогать, так она вас сама никогда не укусит… А что от них не убережешься, так это верно. Их
