хочетъ извиниться передъ Николаемъ Николаевичемъ при всѣхъ товарищахъ въ каютъ-компаніи.
Оба они не глядѣли другъ на друга.
— Я и безъ нриказанія капитана спишусь съ корвета. А извиненія Сойкина не желаю! — отвѣтилъ Байдаровъ.
И, помолчавъ, прибавилъ:
— Это вѣрно ваша идея моего удовлетворенія?
— И моя, Николай Николаичъ.
— Я такъ и думалъ. Вы вѣдь не даромъ необыкновенно христіански терпимы. Объ этомъ весь Кронштадта знаетъ! — прибавилъ Байдаровъ и засмѣялся.
Петръ Васильевичъ выскочилъ изъ каюты, ужаленный въ, самое сердце.
Въ тотъ же вечеръ капитанъ приказалъ снять часового, и Сойкинъ находился подъ дамашнимъ арестомъ. Къ нему заходили многіе офицеры.
Зашли къ арестованному Петръ Васильевичъ и Аѳанасій Петровичъ.
Старшій офицеръ сообщилъ, что Байдаровъ извиненіемъ не удовлетворился.
— И чортъ съ нимъ! — вставилъ старшій штурманъ.
— Байдаровъ, конечно, вызоветъ васъ на дуэль въ Батавіи, Степанъ Ильичъ.
— А вы откажетесь, Степанъ Ильичъ? — замѣтилъ Аѳанасій Петровичъ.
