ленькихъ ногъ въ шитыхъ туфляхъ. Приготовляясь слушать этого пришельца съ дальняго сѣвера, вдругъ какъ-то неожиданно сдѣлавшагося своимъ человѣкомъ въ домѣ, она глядѣла на него умнымъ, вдумчивымъ и грустнымъ взглядомъ, казалось, нисколько не удивленная, что русскій морякъ ходитъ каждый день, но порою, казалось, недоумѣвала, что онъ даже не пользуется правами американскаго флирта и съ робкою почтительностью цѣлуетъ ея крошечныя холодныя руки и по временамъ глядитъ на нее такъ грустно, грустно, точно жалѣетъ ее, точно прозрѣваетъ, что въ сердцѣ этой маленькой женщины разыгрывается драма.
И миссисъ Джильда привыкла къ Весеньеву и, казалось, не безъ удовольствія слушала, какъ стремительно, словно бы «волнуясь и спѣша», говорилъ онъ безъ-умолку на своемъ не особенно правильномъ англійскомъ языкѣ о далекой Россіи, о которой она имѣла представленіе какъ о странѣ, гдѣ вѣчный снѣгъ и гдѣ вездѣ гуляютъ медвѣди, о родныхъ, о плаваніи на «Чайкѣ», о своихъ планахъ и надеждахъ. Она слушала, слегка удивленная его горячностью и огонькомъ, сверкающимъ въ его обыкновенно смѣюшихся глазахъ, когда онъ, со свойственною русскимъ откровенностью, обнажалъ передъ ней свою душу, высказывая свои рѣщительные взгляды и нерѣдко требуя самаго радикальнаго переустройства вселенной.
