флотская. Тебѣ по твоему виду прямо на скрипкѣ играть... А тамъ то и дѣло: «пошелъ всѣ на верхъ», боцманъ будетъ кричать. То поворотъ дѣлать, то рифы брать, то штурмовые паруса ставить. Только поворачивайся да не считай зуботычинъ. Ну а ты, братецъ, не того фасону. Не даромъ тебя щупленькимъ прозвали. Щупленькій и есть!
Тотъ, котораго на корветѣ всѣ звали «Щупленькимъ», никогда не называя его по фамиліи, дѣйствительно оправдывалъ свое прозвище.
Маленькій, тоненькій, съ впалой грудью и блѣдноватымъ лицомъ, съ ласковымъ и нѣсколько испуганнымъ взглядомъ большихъ сѣрыхъ глазъ, этотъ первогодокъ Семенъ Лязгинъ, попавшій изъ деревенскихъ пастуховъ въ матросы, какъ-то плохо привыкалъ къ морской службѣ, хотя и изъ кожи лѣзъ вонъ, что бы привыкнуть и быть такимъ же лихимъ матросомъ, какъ другіе. Но въ немъ не было ни физической силы, ни матросской отчаянности, и никакъ онъ ея пріобрѣсти не могъ.
Форъ-марсовой Леонтій Егоркинъ, здоровенный коренастый человѣкъ лѣтъ за сорокъ, полный этой самой отчаянности, которую онъ пріобрѣлъ послѣ изрядной порки въ первые годы своего морского обученія, и потерявшій отъ пьянства голосъ, былъ до нѣкоторой степени правъ, говоря, что Лязгину по его виду на скрипкѣ играть
