улетѣли, и взялъ кусокъ мяса изъ бедра своего товарища, который неожиданно проснулся и пожелалъ съѣсть кусокъ своего мяса. Они съѣли его вмѣстѣ. Затѣмъ они тщетно охотились, пока не нашли самца черепахи; Гу проглотилъ его, не подѣлившись со своимъ товарищемъ. Когда онъ пришелъ къ водѣ, черепаха закричала, чтобъ вода эта высохла; когда приближалась дичь, черепаха совѣтовала ей бѣжать, а когда приходили люди, она просила ихъ бросать въ льва горящими головешками. Такъ обоимъ львамъ не досталось ничего. Даже старая, хромая женщина, жившая съ молодымъ зайцемъ, спаслась отъ нихъ. Лишь послѣ того, какъ Гу умеръ съ голоду, другой левъ опять досталъ себѣ пищу. У планеты Юпитера, называемаго „сердцемъ сумерекъ“, есть дочь — одна изъ звѣздъ, восходящая незадолго передъ нимъ. Онъ называетъ ее „мое сердце“, проглатываетъ ее и опять выплевываетъ; затѣмъ она становится „сердцемъ сумерекъ“ и выплевываетъ „дитя сердца сумерекъ“, которое слѣдуетъ за ними обоими. Она была рысью и потомъ жила въ образѣ красивой женщины, за которой младшая сестра носила палку для выкапыванья кореньевъ. Мужъ скрылъ ея ребенка подъ сухими листьями съѣдобнаго корня въ надеждѣ, что она найдетъ его. Раньше приходили другія животныя, изъ которыхъ каждое выдавало себя за мать ребенка, — но ребенокъ смѣялся надъ всѣми, и подъ конецъ призналъ только свою мать. Среди осмѣянныхъ находились шакалъ и гіена, которые, съ помощью волшебнаго бушменскаго рису, превратили рысь въ львицу, послѣ чего гіена заняла ея мѣсто; однако, она была открыта ребенкомъ „сердца сумерекъ", который ранилъ ее копьемъ и, когда она убѣгала, обжегъ ей ногу; отъ этого она прихрамываетъ на ходу. Околдованную мать ея младшія сестры выманили изъ камышей, а братья поймали ее; они сняли съ нея львиную кожу, и она опять сдѣлалась женщиной. Но такъ какъ она была околдована бушменскимъ рисомъ, то ужъ не могла его ѣсть; поэтому она вновь превратилась въ плотоядную рысь.
Къ этимъ разсказамъ примѣшиваются длинные монологи и діалоги гіенъ, львовъ н шакаловъ и многія мелкія басни. Такъ, между прочимъ, разсказывается, что шакалъ, собака-гіена и др. нѣкогда были людьми, что отпадающія страусовыя перья превращаются въ страусовъ-самцовъ, что мѣсяцъ и страусы-самцы опять оживаютъ и т. д. Поразительно часто выступаетъ какой то „прежній народъ“, предшествовавшій бушменамъ. Мужчины отъ взгляда дѣвушекъ превращаются въ деревья, дѣвушки въ лягушекъ, кароссы въ каменныхъ козловъ и т. д. Въ этихъ разсказахъ разсѣяны также многочисленныя краткія стихотворенія, молитвы къ солнцу, лунѣ, звѣздамъ и т. д. Взятые изъ жизни или, по крайней мѣрѣ, вѣроятные разсказы о животныхъ занимаютъ довольно видное мѣсто среди этихъ сказокъ, и бушмены черпаютъ изъ нихъ значительную часть своихъ безконечныхъ бесѣдъ. И здѣсь фантазія иногда проявляется съ большой силой. Левъ играетъ первыя роли, а гіена и шакалъ — вторыя.
Драматическая живость усиливается тѣмъ, что животныя говорятъ па отличительномъ для каждаго языкѣ, при чемъ разсказчикъ старается придать своему рту соотвѣтствующую характерную форму. При этомъ появляется болѣе щелкающихъ звуковъ, чѣмъ обыкновенно, и Блеекъ считаетъ вѣроятнымъ, что этимъ указывается, будто въ прежнее время въ языкѣ бушменовъ существовало болѣе пяти щелкающихъ звуковъ
