просверленнымъ камнемъ для выкапыванія кореньевъ и скрывающихся въ землѣ животныхъ, или для устройства западней въ видѣ ямъ (см. рис., стр. 87).
Бушменъ отыскиваетъ себѣ жилища въ расщелинахъ скалъ, въ пещерахъ (см. рис., стр. 106), въ защищенныхъ мѣстахъ подъ нависшими камнями, или ложится въ сухія борозды или въ покинутую нору муравьеѣда. Можно уже считать прогрессомъ, когда онъ пригибаетъ къ землѣ вѣтви кустарниковъ и, съ иомощью другихъ вѣтвей и мха, сплетаетъ ихъ въ видѣ заслона отъ вѣтра, подъ которымъ устраиваетъ себѣ ложе изъ сухихъ листьевъ и мха. До постройки хижинъ онъ доходитъ лишь въ самыхъ рѣдкихъ случаяхъ; тамъ, гдѣ онъ, вслѣдствіе прибыльности охоты, остается продолжительное время на открытомъ мѣстѣ, онъ ограничивается лишь тѣмъ удобствомъ, что прикрываетъ жерди вѣтвями, хворостомъ и шкурами. Женщины, впрочемъ, дошли до искусства плетенія грубыхъ циновокъ. Но образъ жизни бушмена не допускаетъ прочности даже и такихъ жилищъ. Напротивъ, въ скалистыхъ мѣстностяхъ республикъ буровъ онъ строитъ на горахъ круговыя стѣны изъ набросанныхъ камней, въ которыхъ укрывается, окруживъ ихъ кольцами западней. Барроу описываетъ даже краль изъ 25 бѣдныхъ, но не лишенныхъ извѣстной тщательности въ постройкѣ травяныхъ хижинъ.
О домашней утвари не можетъ быть и рѣчи: бушменъ не нуждается въ томъ, чего онъ не можетъ унести съ собой. Даже домашнія животныя, если ему удается похитить ихъ цѣлымъ стадомъ, кажутся ему бременемъ, отъ котораго онъ старается отдѣлаться какъ можно скорѣе. Охотничьихъ собакъ можно найти у него только случайно; по Барроу, это — порода небольшихъ овчарокъ съ острыми мордами. Гончарное искусство здѣсь почти отсутствуетъ, быть можетъ, потому, что страусовыя яйца представляютъ удобную посуду: въ нихъ воду можно переносить и зарывать въ песокъ для охлажденія. Для ѣды бушмену ничего не нужно, кромѣ огня, который онъ добываетъ треніемъ кусковъ твердаго и мягкаго дерева. Куски мяса обыкновенно бросаются въ огонь только на короткое время. Внутренности изъ дичи часто извлекаются не вполнѣ. Совершенно сырыми бушменъ употребляетъ въ пищу только насѣкомыхъ и яйца бѣлыхъ муравьевъ. Когда у него нѣтъ дичи, ему служатъ пищею: ящерицы, змѣи, даже такія, о которыхъ говорятъ, что онъ заимствуетъ у нихъ ядъ для отравы стрѣлъ, лягушки, черви, гусеницы и личинки; все это онъ поѣдаетъ съ удовольствіемъ. Медъ составляетъ его любимое лакомство; ульи, открытые имъ, бушменъ считаетъ собственностыо своей семьи или орды. И при полномъ засыханіи наружнаго растительнаго покрова онъ распознаетъ луковицы и коренья по остаткамъ травы или по глухому звуку почвы отъ удара кирри. Точно также, несмотря на ихъ горькій вкусъ, онъ ѣстъ дикіе арбузы, сокъ которыхъ часто служитъ единственнымъ средствомъ для утоленія жажды. Подобно готтентоту, бушменъ — страстный курильщикъ.
При этой безпримѣрной неприхотливости, онъ, однако, много знаетъ и можетъ сдѣлать. Онъ могъ-бы жить гораздо удобнѣе, если-бы заботливѣе примѣнялъ свое знаніе природы, дары которой онъ испробовалъ, не исключая и наиболѣе отвратительныхъ. Безъ сомнѣнія, ему пришлось бы тогда отчасти отказаться отъ своей распущенности, въ которой, очевидно, заключается нить, связывающая его съ жизнью, колеблющейся между нуждой и удовольствіемъ. Онъ представляетъ собою оригинальное сочетаніе различныхъ родовъ искусства и умѣнья. Въ немъ малосилы и внушительности, за исключеніемъ внезапныхъ вспышекъ отчаянной смѣлости; онъ обладаетъ находчивостыо, хитростью, искусствомъ притворяться и подражать, т. е. свойствами слабыхъ индивидуумовъ. Впрочемъ, при массовомъ взглядѣ на него нельзя отрицать, что природа едва-ли надѣлила скуднѣе какой либо другой народъ земли и поставила его въ менѣе благопріятныя условія для безконечной борьбы за существованіе. Вслѣд-
