при распространеніи среди многихъ народовъ глубоко-различныя основы религій скрываются за ихъ формами, мы лучше всего видимъ изъ одновременнаго почитанія Будды и Брамы во многихъ храмахъ Бирмы и Цейлона. Величественныя развалины Ангкоръ-Вата въ Камбоджѣ служатъ нагляднымъ свидѣтельствомъ этого пониженія, заключающагося въ смѣшеніи религій.
Упадокъ обнаруживается внѣшнимъ образомъ въ раздвоеніи формы и сущности. Здѣсь образуются первыя трещины. Затѣмъ дальнѣйшее разрушеніе производится внѣшними разлагающими вліяніями (ослабленіемъ власти, обѣднѣніемъ, потерей независимости, уменьшеніемъ численности). Художественная техника не идетъ равномѣрно съ умственной, творческой силой. Чтобы убѣдиться въ этомъ, достаточно сравнить духовные образы полинезійской миѳологіи съ ихъ деревянными или каменными изображеніями. Духъ ослабѣваетъ, не оставляя твореній, вполнѣ соотвѣтствующихъ его силѣ и величію, а формы остаются. Вслѣдствіе того, у такъ называемыхъ дикихъ народовъ формы, хотя и весьма несовершенныя, стоятъ выше сущности, и уже въ этомъ одномъ заключается паденіе. Почти во всѣхъ религіяхъ мы встрѣчаемъ искаженные слѣды высшихъ представленій, и не только духовныхъ, но чисто матеріальныхъ. Примѣромъ того могутъ служить предметы буддійскаго культа, переходящіе въ орудіе шаманства, при чемъ они вызываютъ оживленную торговлю между шаманами и китайцами; другой примѣръ мы видимъ въ христіанскихъ крестахъ, которые во времена Тёккея носили на нижнемъ Конго въ видѣ фетиша. Въ видѣ отдѣльныхъ понятій, христіанство предшествовало проповѣди миссіонеровъ. Когда Добрицгоферъ хотѣлъ обратить въ христіанство гвараніевъ на Эмпаладо, одинъ старый кацикъ сказалъ ему: „Отецъ священникъ, вы напрасно пришли: намъ не нужно никакого священника. Святой Ѳома уже давно благословилъ нашу землю“. Понятіе о діаволѣ, самомъ выдающемся зломъ духѣ, было распространено необразованными европейцами задолго до христіанства, и повело къ предположенію о поклонникахъ діавола и къ извѣстному дуализму добрыхъ и злыхъ духовъ. Напротивъ, всѣ отчасти подозрительныя сказанія о твореніи и потопѣ, съ ихъ замѣчательными сходными чертами съ Библіей, имѣютъ слишкомъ общее распространеніе и слишкомъ глубоко сплелись со всей миѳологіей, чтобы мы могли приписывать имъ недавнее и случайное происхожденіе; часть ихъ принадлежитъ міровому миѳу, начала котораго предшествовали христіанству.
Должны ли мы видѣть въ религіи отдѣльные процессы развитія или ткань, въ однихъ случаяхъ съ болѣе частыми, а въ другихъ—съ болѣе рѣдкими петлями? Въ отвѣтѣ на этотъ вопросъ должно заключаться больше содержанія, чѣмъ можетъ дать его любая классификація; на самомъ дѣлѣ, классификація возможна будетъ лишь тогда, когда мы выяснимъ себѣ, что̀ составляетъ общее достояніе человѣчества и отдѣльное достояніе каждаго народа. Все, что̀ мы можемъ сказать здѣсь по этому предмету, примыкаетъ и дополняетъ сказанное выше объ общемъ достояніи человѣчества.
Прежде всего, вѣра въ существованіе душъ и почитаніе предковъ общи для всего человѣчества: Бастіанъ называетъ ихъ элементарными идеями. Какъ показываютъ погребальные обычаи, эти идеи часто совпадаютъ даже въ отдѣльныхъ подробностяхъ. Такимъ образомъ, является возможность возсоздать ученіе о душахъ, общее для всѣхъ дикихъ народовъ. Сюда, подходятъ въ замѣчательной степени отрывки изъ вѣрованій китайцевъ и индѣйцевъ, германцевъ и австралійцевъ, и образуютъ цѣлостное и въ основныхъ чертахъ послѣдовательное ученіе. Какъ мы видѣли, къ нему примыкаетъ общее одушевленіе природы. Правда, въ Гренландіи и на Фиджи душа приписывается различнымъ предметамъ, но
