удовлетворить обиженнаго какимъ-либо вознагражденіемъ, напр., нѣсколькими оленями. Это мучительное наказаніе считается легкимъ. За преступленіе противъ личности назначается смертная казнь, иногда въ очень жестокой формѣ. Человѣческая жизнь у обитателей границы человѣчества, ведущихъ непрерывную борьбу съ лишеніями и опасностями, цѣнится невысоко. Нѣкогда распространенное умерщвленіе неспособныхъ къ труду стариковъ и оставленіе безъ помощи слабыхъ (а по русскимъ источникамъ вообще излишняго потомства) у якутовъ и тунгусовъ легко объясняется трудностью поддержанія жизни.
Не подлежитъ сомнѣнію, что солнце пользуется широко распространеннымъ и глубокимъ почитаніемъ, которое можно прослѣдить у всѣхъ гиперборейскихъ народовъ. Тамъ, гдѣ христіанство введено уже давно, у самоѣдовъ, ламутовъ и др., поклоненіе солнцу и огню является самымъ упорнымъ остаткомъ язычества. Шаманы монголовъ приносятъ имъ жертву, плеская молоко въ воздухъ, чукчи и тунгусы молятся имъ. Самоѣды называютъ солнце хранителемъ и покровителемъ стадъ. Впрочемъ, Нумъ, считающійся у уральскихъ самоѣдовъ высшимъ существомъ и въ то же время означающій небо, тогда какъ звѣзды называются Нумги, подобно Укко финновъ и Айе лопарей, считаются выше въ качествѣ небеснаго бога; этому высокому положенію соотвѣтствуетъ то, что его представляютъ какъ „безформенное божество, отчасти похожее на Браму индусовъ“ (Кастренъ). Укко называютъ также властителемъ облаковъ, небесныхъ тумановъ, и старцемъ неба. Ему, повидимому, соотвѣтствуетъ Есъ, небесный богъ енисейскихъ остяковъ. У лопарей многое указываетъ на то, что они первоначально молились солнцу и лунѣ. На ихъ волшебныхъ барабанахъ солнце всегда занимаетъ срединную точку, часто въ формѣ кольца, а еще чаще въ формѣ квадрата, поставленнаго на остріе, съ солнечными лучами, выходящими изъ угловъ. Яйцеобразный ободъ бубна съ ремнями, расходящимися по радіусу къ краю и обвѣшанными бубенчиками, какой мы находимъ у сѣверо-азіатскихъ шамановъ, напоминаетъ то же изображеніе. Солнцу приносили въ жертву только бѣлыхъ животныхъ, подобно тому, какъ у якутовъ шаманъ произноситъ свои заклинанія на шкурѣ бѣлой кобылицы, и только ему приносятъ жертвы, какъ символъ исходящихъ отъ него лучей. Ежегодно въ честь солнца ѣли солнечную похлебку и утромъ въ новый годъ бросали мѣдное кольцо въ источникъ или ручей, чтобы по блеску мѣди, какъ только солнце освѣтитъ ее, судить о томъ, каковъ будетъ наступающій годъ. Самымъ свѣтлымъ звѣздамъ даются особыя имена.
Буря и громъ вызываютъ страхъ и поэтому пользуются почитаніемъ. Чукчи во время бури и грозы бросаютъ оленье и моржевое мясо въ видѣ жертвы грому, „такъ какъ иначе онъ убьетъ человѣка“. Однажды, какъ объясненіе грозы, они высказали: „когда человѣкъ умираетъ, бываетъ очень вѣтрено“. У лопарей богъ бури Бьеггагалесъ, „старецъ бури“, лапландскій Эолъ, выгоняетъ бурю изъ пещеры палицей, которая у него въ лѣвой рукѣ, а лопатою, которую онъ держитъ въ правой, загоняетъ туда же бурю обратно. Тому же вѣтру молятся оленьи пастухи, когда находятся на высокихъ фьельдахъ вмѣстѣ со своими стадами, и въ особенности въ то время, когда появляются на свѣтъ телята, легко замерзающіе на ледяномъ вѣтру прежде, чѣмъ матка успѣетъ до суха вылизать ихъ. Этотъ же богъ позволяетъ имъ мстить врагамъ, давая имъ за обильныя жертвы трижды связанный узломъ вѣтеръ, который они выпускаютъ на непріятелей. При распусканіи перваго узла поднимается легкій вѣтеръ, а третьяго — ураганъ. До самой сѣверной Германіи распространено сказаніе о вѣтрѣ, который можно купить въ Лапландіи.
Странное почитаніе медвѣдя, встрѣчающееся также у индѣйцевъ, айносовъ и др., свойственно гиперборейцамъ Стараго свѣта; отъ тун-
