крытомъ воздухѣ; долганы, наоборотъ, затыкаютъ дымовой ходъ оленьей шкурой, прикрѣпленной къ длинной жерди, въ то время, когда весь дымъ не успѣлъ еще выйти. На ихъ празднествахъ и торжественныхъ угощеніяхъ величайшій почетъ, который можетъ быть оказанъ гостю, состоитъ въ томъ, что хижину стараются натопить какъ можно жарче. Якуты, занимающіеся скотоводствомъ, живутъ въ одной хижинѣ вмѣстѣ съ животными, вслѣдствіе чего она становится крайне неопрятною. Въ шалашѣ лопарей, шкуры, какими онъ нѣкогда покрывался, давно уже замѣнены грубой шерстяной матеріей, которая, благодаря своему рѣдкому тканью, до нѣкоторой степени даетъ доступъ свѣжему воздуху. Она необычайно прочна, можетъ держаться лѣтъ 20 и дольше и, только по истеченіи этого времени, все больше и больше покрывается заплатами. Ткань, кусками связанными попарно тесемками, натягивается на подставки изъ крѣпко сплоченныхъ жердей, а дверь дѣлается изъ куска парусины. Площадь основанія шалаша часто занимаетъ не болѣе 7 кв. метр., и живущіе тамъ тѣснятся вмѣстѣ съ собаками, которыя лежатъ на полу, покрытомъ оленьими шкурами. Посрединѣ горитъ подъ желѣзнымъ котломъ, висящимъ на цѣпи, костеръ изъ можжевельника.
Земляныя хижины часто встрѣчаются въ Камчаткѣ, а въ остальной сѣверной Азіи въ тундрѣ всегда служатъ зимними жилищами. Онѣ выкопаны на 1—2 метра въ глубину и покрыты дерномъ. Въ серединѣ земляного бугорка остается открытымъ отверстіе, которое является въ одно и то же время дымовой трубой, окномъ и дверью (см. рис., стр. 686). Толстый брусъ съ нарѣзками служитъ вмѣсто лѣстницы для входа и выхода. Сбоку уже у самой земли продѣлана другая дверь для женщинъ. Входъ, въ особенности въ хижинахъ тундръ, часто бываетъ извилистымъ для предохраненія отъ снѣжныхъ заносовъ. Въ этой хижинѣ живетъ камчадалъ и кочевникъ тундры отъ начала октября до половины мая. Обыкновенно въ ней помѣщается одна семья и ближайшіе ея родственники. Какъ говорятъ, только у самоѣдовъ-язычниковъ живетъ по двѣ семьи въ одной хижинѣ.
На долю женщины выпадаетъ работа по дому, а мужчины — охота, рыбная ловля и плаваніе на лодкахъ. Кочевники обременяютъ тяжелой, часто повторящейся работой постановки хижины или шатра своихъ женъ: „Безъ женской клади ни одинъ самоѣдъ не трогается въ даль; онъ увѣренъ, что къ ночи онъ найдетъ уже пристанище“. Поиски раковинъ, травъ и ягодъ, выдѣлка кожъ и изготовленіе одеждъ также лежитъ на обязанности женщинъ. Полигамія въ этой стѣсненной и обремененной жизни встрѣчается рѣдко; у многихъ илеменъ число женщинъ уже само по себѣ меньше, чѣмъ число мужчинъ. Слѣды экзогаміи можно прослѣдить отъ самоѣдовъ до финновъ. Бракъ между братьями и сестрами и даже между посторонними лицами, усыновленными и выросшими въ одной и той же семьѣ, считается неприличнымъ. Многія указанія говорятъ намъ, что браки происходили путемъ обмѣна. Миддендорфъ разсказываетъ о случаѣ, когда сынъ самоѣдскаго начальника женился на одной „аристократкѣ“, причемъ отцу ея была предоставлена для услугъ и въ качествѣ будущей жены дочь этого начальника, которая должна была достаться отцу невѣсты. У пастушескихъ народовъ вмѣстѣ съ приданымъ возрастаетъ и цѣнность невѣсты. У оленныхъ чукчей женихъ въ теченіе нѣсколькихъ лѣтъ долженъ пасти стада своего будущаго тестя, прежде, чѣмъ ему достанется невѣста. Одинъ зажиточный самоѣдъ заплатилъ 40 оленей, 2 волковъ, 16 полярныхъ лисицъ, нѣсколько шкуръ для чума, котелъ и проч. за свою нареченную невѣсту, и получилъ отъ нея домашнюю утварь, одежду, продовольствіе (20 полныхъ саней) вмѣстѣ съ санями и оленемъ на каждыя сани. При увеличивающихся сообщеніяхъ происходитъ все болѣе и болѣе браковъ между различными племенами. Миддендорфъ
