между ними признается лишь незначительное различіе. Глубокая пропасть между религіей, лишенной нравственности, и религіей, имѣющей ее, выражается въ человѣческой слабости небожителей. Почему миѳологическіе образы, боги, стоятъ такъ низко въ нравственномъ отношеніи, и даже ниже людей, которые имъ молятся? Извращенное понятіе о силѣ и власти, которыми они должны возвышаться надъ массою, создаетъ невѣрное представленіе о величіи божества. Къ этому присоединяется въ миѳологіи 
Колдуны съ берега Лоанго. (По фотографіи д-ра Фалькенштейна.) сказочный элементъ, который распространилъ по всему міру другой, ложный идеалъ хитраго, занимающагося военными и даже торговыми дѣлами божества.
Въ жрецѣ (см. рис. сбоку) обитаетъ тѣлеснодуховный міръ; съ нимъ онъ долженъ сноситься, изгонять и заклинать его. Искусство жреца выражается въ изгнаніи обычной души и водвореніи новой; это ему удается всего лучше, когда онъ духовно отличается отъ большинства, когда онъ склоненъ къ душевнымъ болѣзнямъ, къ обморокамъ, къ галюцинаціямъ и живымъ сновидѣніямъ. Традиціи жрецовъ фетишей насаждаются воспитаніемъ, для котораго избираются пригодные къ тому юноши. Превращеніе нормальнаго человѣка въ волшебнаго повелителя духовъ принимаетъ характеръ чудеснаго, близкаго къ переселенію душъ. Того, кого любитъ фетишъ, онъ уводитъ въ лѣсъ и заставляетъ жить въ кумирнѣ, иногда въ теченіе долгихъ лѣтъ. Когда тотъ опять возвращается къ жизни, онъ начинаетъ ѣсть и пить по-прежнему, но разумъ его исчезъ, и жрецъ долженъ смотрѣть за нимъ и направлять его въ каждомъ движеніи, какъ маленькаго ребенка. Сперва это возможно лишь съ помощью палки; но постепенно чувства возвращаются къ нему, и съ нимъ уже можно говорить. Послѣ того, какъ образованіе его закончено, жрецъ опять приводитъ его къ родителямъ. Они часто не узнали-бы сына, если бы онъ не напомнилъ имъ прежнихъ событій своей жизни.
Сущность искусства жреца заключается въ сношеніяхъ съ духами умершихъ, но, какъ знахарь, онъ заключаетъ въ себѣ всѣ познанія, всѣ вос-
