ныхъ предковъ. Ничто не содѣйствовало этому въ такой степени, какъ образованіе группъ поклонниковъ, которые своего бога или духа старались удержать исключительно для себя. Болѣе слабыхъ они заставляли насильно служить своему богу. Мы слышимъ, напротивъ, о шиллукахъ, что Никамъ имѣетъ почти въ каждой деревнѣ свой храмъ или домъ, и даже цѣлыя деревни гдѣ живутъ привиллегированныя, высокоуважаемыя касты, нѣчто вродѣ духовнаго высшаго сословія. Имъ достается часть всякаго рода добычи; никто не рѣшится тронуть ихъ коровъ, даже воспользоваться ихъ молокомъ. Богатства начальниковъ спрятаны въ области Никама. Въ Аббеокутѣ пучки соломы обозначаютъ собственность громового бога Шанго; этой собственности никто не можетъ касаться, а кто рѣшится это сдѣлать, тотъ долженъ подвергнуться мести жрецовъ Шанго. Этотъ Шанго представляетъ весьма поучительное явленіе: нѣкоторые считаютъ его за короля, который при жизни былъ очень жестокъ; другіе говорятъ, что онъ былъ младшій потомокъ боговъ, поздно достигшій безсмертія; въ иныхъ случаяхъ онъ является прародителемъ, а въ другихъ—спутникомъ громового бога или самимъ громовержцемъ. Все указываетъ въ немъ поздно поднявшуюся на Олимпъ душу начальника племени.
Перемѣщеніе и перемѣна именъ у тѣхъ-же боговъ и при тѣхъ-же божественныхъ обязанностяхъ служитъ постояннымъ источникомъ путаницы даже въ основныхъ нитяхъ миѳологіи, въ особенности, у народовъ, не знающихъ письменности; поэтому разъясненіе возможно здѣсь лишь при существованіи матеріальной основы, помимо вопроса о большемъ или меньшемъ значеніи. Видѣть въ отдѣльномъ фактѣ, какъ, напр., въ безсмертіи прародителей человѣческаго рода особую и высшую характерную черту американской формы миѳа о потопѣ—значитъ не понимать многообразной и измѣнчивой сущности миѳа. Стремленіе къ выбору и возвышенію лежитъ глубоко въ основѣ человѣческаго духа; нужны только средства быстраго распространенія въ обширной области, при устраненіи разлагающихъ вліяній, чтобы идея божества поднялась выше мѣстныхъ ограниченій и колебаній, какъ это показываетъ намъ распространеніе христіанства и ислама. Для этого необходимо обладаніе силою, т. е. связь съ свѣтской властью.
Отношеніе человѣка къ личному высшему существу, которое, будучи выше міра, управляетъ имъ и къ которому человѣкъ находится въ личномъ отношеніи, нигдѣ не выработалось въ чистой формѣ, а всегда является разрозненнымъ и недостаточнымъ. Точно также религія въ своемъ развитіи никогда не оставалась въ чистомъ видѣ, а вступала болѣе или менѣе въ тѣсный союзъ съ другими стремленіями человѣческаго духа, прежде всего съ движеніями и потребностями его совѣсти. Такимъ образомъ, она получила самое важное дополненіе — нравственный элементъ. Этимъ путемъ религія пріобрѣла высшее вліяніе на общую культуру. Между тѣмъ, какъ на низшихъ ступеняхъ религіознаго развитія человѣкъ всегда выступаетъ со своими требованіями, желаніями и даже приказаніями, съ которыми онъ обращается къ духамъ, фетишамъ и т. под. и для выполненія которыхъ онъ приноситъ имъ жертвы, на высшихъ ступеняхъ духовное начало становится властью, которая награждаетъ и наказываетъ его, управляетъ и руководитъ имъ и даже заставляетъ себѣ повиноваться. Это болѣе рѣзкое развитіе нравственнаго элемента въ религіи, которое можно прослѣдить на многихъ ступеняхъ, идетъ рука объ руку съ освобожденіемъ ея отъ многихъ элементовъ, обыкновенно связанныхъ съ нею безъ болѣе глубокаго внутренняго сродства; такое значеніе на низшихъ ступеняхъ имѣютъ не только служеніе сверхчеловѣческому духовному началу, но и забота о человѣческомъ духѣ, т. е. зачатки науки, искусства и поэзіи, находящіеся въ рукахъ колдуновъ, жрецовъ и т. под. Здѣсь мы находимъ пунктъ, какой можно сравнить съ перекресткомъ многихъ запутанныхъ тропинокъ, изъ которыхъ только не многія превращаются въ прямые пути. Соединеніе ре-
