тихоокеанскихъ народовъ (см. стр. 191), такъ и эти палочки съ нарѣзками приводятъ на память такіе же способы запоминанія у полинезійцевъ, одинъ изъ которыхъ мы изобразили на стр. 297, фиг. 2. На числительныхъ камняхъ или доскахъ, имѣвшихъ своеобразную форму и снабженныхъ ступенями (см. рис., стр. 632), посредствомъ зеренъ различнаго цвѣта отмѣчались подати; каждое племя обозначалось особымъ цвѣтомъ, и каждая высшая ступень на числительной доскѣ показывала количество въ десять разъ высшее. Гарсиласо де ла Вега упоминаетъ о планѣ Куско, на которомъ были видны площади и улицы города и протекающіе по нимъ ручьи. О Монтесумѣ разсказывали, что у него было нѣчто вродѣ карты береговъ Мексиканскаго залива. Существовали планы городовъ и деревень, на которыхъ казенная земля была окрашена пурпурно-краснымъ цвѣтомъ, земля кальпулли — свѣтло-желтымъ, а земля знатныхъ лицъ — ярко-краснымъ. Однако, все это не могло способствовать передачѣ знанія и опыта одного поколѣнія послѣдующимъ и закрѣпленію и суммированію умственнаго достоянія, составляющаго основу науки и культуры. Въ Мексикѣ образное письмо развилось до символическаго сокращенія изображеній и до примѣненія нѣкоторыхъ изъ нихъ для обозначенія слоговъ; тѣмъ не менѣе, это не производитъ впечатлѣнія, будто этотъ прогрессъ былъ общепризнаннымъ и сохранялъ свое поступательное движеніе. Значеніе письменной системы заключается въ установленности и обобщеніи и является гораздо меньшимъ, если письмо доступно лишь немногимъ или различнымъ образомъ примѣняется отдѣльными лицами. Представленія являются тогда колеблющимися и смутными. И письменность майясовъ, по свидѣтельствамъ XVI-го вѣка, была понятна только жрецамъ (акинъ) и нѣкоторымъ выдающимся туземцамъ. Въ письмѣ съ подписями юкатекскихъ начальниковъ, посланномъ Ласъ Казасомъ въ Испанію, мѣсто письменъ могли замѣнять знаки тотемовъ. Многіе наблюдатели описываютъ книги, которыя были „сложены, какъ пальмовые листья“, такъ какъ онѣ имѣли въ длину отъ 10 до 12 локтей, и въ которыхъ обозначались „годовое счисленіе, войны, заразныя болѣзни, бури, наводненія, голодъ и другія событія“, но епископъ Ланда говоритъ: они употребляли знаки или буквы, изображенія и нѣкоторые знаки въ изображеніяхъ, въ видѣ письма.
Основное сходство въ духовномъ отношеніи уже часто упоминалось выше (см. въ особенности стр. 608 и слѣд.). Мексиканская и перуанская религіи содержатъ почитаніе предковъ, переселеніе душъ, явленія духовъ и колдовство, предвѣщанія и одержанія болѣзнями, и многочисленные миѳы, которыми обладаютъ и другіе индѣйцы, но которые напоминаютъ также Австралію, Африку и сѣверную Азію и нѣкогда, какъ показываютъ многіе слѣды, мертвые и живые, были свойственны всему міру. Когда начали проводить параллели между культурными народами Америки и Стараго свѣта, оставляли безъ вниманія многочисленныя отношенія между культурнымъ достояніемъ отдѣльныхъ народовъ всего міра, отъ высшихъ религіозныхъ представленій до частностей въ стилѣ оружія и татуировки, и искали ограниченную область для выселенія и распространенія предпочительно въ южной или восточной Азіи. Но происхожденіе древнеамериканскихъ культуръ не можетъ быть выведено изъ какого-либо опредѣленнаго уголка земли или отъ какого-либо изъ нынѣ живущихъ культурныхъ народовъ. Всѣ попытки, ставившія себѣ эту цѣль, оставались безплодными. Корни этихъ замѣчательныхъ формъ вдаются скорѣе въ первоначальное общее достояніе человѣчества, которое, въ теченіе многихъ доисторическихъ тысячелѣтій, имѣло время для распространенія по всей землѣ. Въ другихъ мѣстахъ оно развилось быстрѣе, чѣмъ въ Америкѣ, въ положеніи и естественныхъ свойствахъ которой недостаетъ тѣхъ способствующихъ моментовъ, которыми надѣленъ Старый свѣтъ. Европейцамъ, которые въ XVI-мъ вѣкѣ проникли въ Мексику, Юкатанъ и Перу, тамошняя куль-
