даря стремленію жрецовъ къ разнообразію, мѣсто одного потопа заступаетъ представленіе о міровыхъ эпохахъ. Майясы считали въ прошломъ три эпохи, изъ которыхъ двѣ закончились моровой язвой, а одна бурей; міръ, въ которомъ они жили, находился въ четвертомъ періодѣ. Ацтеки признавали въ прошломъ четыре крушенія, причинами которыхъ были вода, огонь, буря и голодъ. Кромѣ того, у нихъ черезъ каждые 52 года тушились всѣ огни и добывался новый треніемъ дерева. Если бы это не удалось, солнце не взошло-бы болѣе, и всеразрушающая вода распространилась-бы по всему міру. Этого боялись и перуанцы при каждомъ солнечномъ затменіи. О концѣ міра существовали предсказанія, согласно которымъ нынѣшніе виннебаги думаютъ, что будутъ жить только три поколѣнія ихъ; въ связи съ пророчествами о пришествіи Мессіи, это еще недавно повело къ политическимъ безпокойствамъ. П. Лисана сохранилъ намъ слѣдующее пророчество майясовъ:
„Въ концѣ временъ, такъ предназначено,
Почитанію боговъ наступитъ конецъ,
И міръ будетъ очищенъ огнемъ.
Счастливъ будетъ тотъ, кто до этого доживетъ,
И, сокрушаясь о своихъ грѣхахъ, раньше оплачетъ ихъ.“
Второй потопъ облегчаетъ задачу антропогеніи, заставляя человѣческій родъ иогибнуть весь, за исключеніемъ одной пары или даже одного человѣка. Эти послѣдніе часто вновь создаютъ міръ; согласно вѣрованію толововъ, души умершихъ превращались прежде въ медвѣдей, оленей и другихъ лѣсныхъ животныхъ, и, такимъ образомъ, созданы были животныя. Это представляетъ, безъ сомнѣнія, своеобразную форму регресса творенія. И Ману, первый человѣкъ брамановъ, оставшись одинъ въ живыхъ, создаетъ собственной силой новыя поколѣнія.
Отъ животныхъ заимствуются маски, которыми прикрываются высшія божества неба, солнце и его сыновья, носители огня, луна и водяные боги, заботящіеся о земномъ твореніи. Имъ приписывается связь съ сверхчеловѣческимъ; отсюда развилось ясновидѣніе въ Перу и Мексикѣ, предсказывавшее на основаніи движеніи и голосовъ животныхъ. Многія странности въ почитаніи животныхъ объясняются тотемизмомъ, которымъ человѣческіе роды приводятся въ близкое соотношеніе съ животными и превращеніями людей и животныхъ, сказанія о которыхъ измѣняются до безконечности. Маскаизъ сѣверозападной Америки, соединяющая черты человѣка и козули, относится къ сказанію о происхожденіи этого животнаго изъ человѣка, намѣревавшаго убить одно изъ божествъ. Плоскіе камни изъ тамошняго аппарата шамановъ изображаютъ, съ одной стороны, человѣка, а съ другой, рябчика, проглатывающаго червяка. Птицы занимаютъ при этомъ первое мѣсто. Поклоненіе медвѣдю далеко проникаетъ изъ Азіи въ Сѣверную Америку и процвѣтаетъ всего болѣе у эскимосовъ. До извѣстной степени каждое охотничье животное считается священнымъ; многіе „боги-животныя“ — не что иное, какъ фантастическія олицетворенія лѣсной дичи; лишь по этой причинѣ манданы могли почитать голову буйвола, какъ высшее существо. Убивъ животное, тамъ часто говорятъ длинныя рѣчи для оправданія себя и примиренія съ нимъ. Дакоты не любятъ, когда собаки гложутъ кости убитыхъ животныхъ, изъ боязни, что души ихъ могутъ не вернуться, и, такимъ образомъ, порода этихъ животныхъ вымретъ. Своеобразныя представленія о безсмертіи и въ Америкѣ приводили къ поклоненію животнымъ. Злыя души ведутъ печальное существованіе въ видѣ гремучихъ змѣй; души, не достигающія счастливыхъ полей, переходятъ въ животныхъ и растенія. Многіе виды поклоненія животнымъ не такъ легко объяснить. Заячьи индѣйцы и лушё почитаютъ мускуснаго быка и полагаютъ, что его помётъ дѣлаетъ неуязвимымъ; тиннехи Скалистыхъ скалъ и индѣйцы „собачьи ребра“ разсказываютъ то же самое о собакѣ.
