найти его днемъ: таково происхожденіе пятенъ на лунѣ. Высоко развитый солнечный культъ Перу, который на своей родинѣ по временамъ успѣшно боролся противъ преобладанія безчисленныхъ деревенскихъ и родовыхъ идоловъ (гуака), свѣтитъ даже и въ тѣни первобытныхъ лѣсовъ Гвайяны. Въ Дарьенѣ солнце считалось творцомъ міра; у чибчасовъ одному лишь солнечному богу приносились человѣческія жертвы.
Луна почиталась здѣсь какъ богиня воды и дождя, и поэтому какъ богиня плодородія полей, рождающихъ и новорожденныхъ. Она также и богиня ночи, не приносящая ничего добраго; отъ нея исходятъ яды, болѣзни и дурные сны. Во всѣхъ представленіяхъ, гдѣ злой духъ противополагается доброму, основою чаще всего служитъ отношеніе луны къ солнцу или, правильнѣе, ночи къ дню; здѣсь часто выражается и древняя связь богини плодородія съ темнымъ духомъ подземнаго міра. Отсюда исходитъ предостереженіе — во время созрѣванія плодовъ не оглядываться въ полѣ и не тревожить это опасное двойственное существо. Въ религіозныхъ обрядахъ ацтековъ жрецами богини луны были прокаженные. Пустыня направляетъ взоръ съ надеждою или признательностью къ облакамъ. Поэтому въ пуэблосахъ и casas grandes мы находимъ почитаніе воды, такъ-же, какъ въ Мексикѣ и въ Перу, и подобно тому, какъ облака почитались въ Иранѣ. Тамъ, гдѣ влажность для произростанія полевыхъ плодовъ нужнѣе, чѣмъ тепло, въ особенности, въ Мексикѣ, луна въ качествѣ водяной богини пользовалась особымъ почитаніемъ при празднествахъ сѣва и жатвы. Гумилья разсказываетъ объ одномъ племени на Ориноко, которое при лунномъ затменіи прилежнѣе, чѣмъ когда-либо, работало мотыкой, такъ какъ богиня луны прячетъ свой ликъ, гнѣваясь на людей за ихъ лѣность.
Неохотно выпускаетъ вода землю изъ своихъ нѣдръ; ежедневно она проглатываетъ солнце и другія свѣтила. Ввидѣ змѣи она противится творческой силѣ огня и солнца. Она является въ формѣ болыпой собаки, проглатывающей солнце во время затменій; на всемъ протяженіи Америки, отъ эскимосовъ до туписовъ, во время солнечнаго затменія били собакъ, чтобы онѣ своимъ визгомъ напугали большую собаку. Собакъ приносили въ жертву бурному морю, а нѣкоторые народы поклонялись ихъ изображеніямъ. Въ бури съ грозой и громомъ слышали шумъ могучихъ крыльевъ, голосъ Великаго духа, призывный крикъ приближающагося лѣта, обѣщаніе плодородія, бой барабана рогатаго исполина Гаокаха. Огонь молніи считался священнымъ; перуанцы въ громовыхъ камняхъ, окрашенныхъ красной краской, почитали дѣтей громового бога, а дакоты — своихъ предковъ. Камни странной формы принимались за громовыя стрѣлы. Конкреціи необычайной формы и цвѣта, въ особенности, если ихъ находили въ водѣ, въ „источникѣ жизни“, индѣйцы casas grandes считали священными. Бразильскіе туписы видѣли въ молніи сверканіе глазъ, а въ громѣ — звукъ голоса птицы, которая была нѣкогда высшимъ божествомъ и творцомъ, и въ образѣ человѣка принесла огонь и полевые плоды и теперь сводитъ съ неба плодородіе. Перуанскій громовой богъ Апокатекиль призвалъ людей къ жизни, переворотивъ землю золотой лопатой. Его окружали три помощника — молнія, слѣдъ молніи и ударъ молніи, и у него было оружіе трехъ родовъ — молнія, громовая стрѣла и громовой раскатъ. На облакахъ ѣздитъ Гено ирокезовъ, богъ грома и плодородія.
Гарсиласо де ла Вега сохранилъ слѣдующій гимнъ грому:
„Прекрасная владычица,
Смотри, твой братъ
Разбилъ чашу
Всю въ осколки.
Его удары
Рождаютъ молніи,
Глухіе громы.
И ты царица
Создаешь воду,
Посылаешъ дождь,
Снѣгъ и градъ.
Виракоча,
Основатель міра,
Оживитель міра,
Къ этому дѣлу
Тебя предназначилъ,
Тебя создалъ.“
