ство считалось дозволеннымъ. Если присоединить сюда обычай — уводить въ рабство всю способную къ работѣ часть покореннаго населенія, и, наконецъ, разсѣяніе чиновниковъ и владѣній говасовъ, то такая экспансивная политика не могла привести ни къ чему другому, кромѣ раздробленія обитателей. Но закваскою въ этой бродящей массѣ является говасъ, который считаетъ себя чужимъ повсюду, кромѣ родной страны въ собственномъ смыслѣ слова.
Исключая говасовъ и бетсилеевъ, которыхъ можно считать существенно тожественными съ ними (они образуютъ ядро царства говасовъ внутри острова), племена восточнаго острова называются общимъ именемъ нѣкогда самаго могущественнаго изъ нихъ — бетсимараковъ. Эти послѣднія, живущія внутри страны Бетанимены и обитающія въ лѣсномъ поясѣ восточнаго берега, между берегомъ и внутренней частью страны, народности Танала, Танкай и Сиганака походятъ на говасовъ, тогда какъ болѣе сѣверныя и южныя народности — Тайморо, Тайфази, Тайзака, Танози и Тандрой — имѣютъ болѣе темную кожу и непрямые волосы. Среди бетсимараковъ также можно найти темнокожихъ людей съ курчавыми волосами. Нѣкогда сакалавы, распространявшіеся съ западнаго берега до южной и сѣверной оконечности острова, имѣли точку опоры въ южномъ царствѣ Менабе и въ сѣверномъ царствѣ Имбоинѣ, основанномъ начальниками сакалавовъ лѣтъ около 200 тому назадъ. Оттуда они держали подъ своей властью говасовъ; въ настоящее время они являются, по большей части, номинальными подданными говасовъ.
Королевская власть у мадагассовъ нигдѣ не имѣетъ неограниченнаго характера, и правителя говасовъ всего меньше можно назвать абсолютнымъ монархомъ. Его окружаетъ высшее дворянство, къ которому принадлежатъ члены королевской семьи и сыновья старинныхъ фамилій и изъ котораго выходятъ сверстники принца и министры. Король выступаетъ скорѣе, какъ представитель народа и исполнитель народной воли. Быть можетъ, здѣсь безсознательно дѣйствуютъ стимулы сношеній съ европейцами, которыя настолько же вліяютъ на легко подвижный народъ, насколько трудно бываетъ уловить ихъ происхожденіе и дѣйствіе. Если король управляетъ энергично и умѣетъ привлечь къ себѣ сердца своего народа, дворянство и народное собраніе имѣютъ мало значенія, но ихъ власть возрастаетъ тѣмъ болѣе, чѣмъ правитель слабѣе или менѣе пользуется общей любовью. Въ рукахъ его есть средства власти, придающія его авторитету высшее значеніе: король не только источникъ законовъ, наказаній и почестей, но и обладатель всего; личность, собственность, время, работа, умѣлость, изобрѣтеніе — все принадлежитъ правителю. Управленіе царства говасовъ и теперь еще остается на точкѣ зрѣнія частнаго хозяйства за счетъ короля, откуда исходятъ самые безсмысленные вымогательства и поборы. Всѣ минералы, всѣ продукты лѣсовъ и полей, которые не пріобрѣтаются съ помощью мотыки и лопаты, составляютъ собственность короля, не исключая и полезныхъ деревьевъ. Король, подъ страхомъ смерти или пожизненнаго заключенія, могъ запретить подданнымъ покинуть ихъ островъ. Провинности передъ государствомъ наказываются тѣмъ, что право собственности на работу превращается въ право на личность, т. е. виновные становятся рабами короля; „государственное рабство“ въ сущности не отмѣнено и до сихъ поръ.
Прежнее положеніе властителя въ качествѣ первосвященника почти исчезло; можно вообще сказать, что духовное сословіе стоитъ гораздо ниже высшихъ придворныхъ чиновъ. Но въ массѣ народа живутъ остатки прежняго вѣрованія, которое въ королѣ видитъ главнаго колдуна. Такъ же, какъ передъ идолами или носителями ихъ, народъ долженъ отступать передъ всѣмъ, что находится въ соприкосновеніи съ королемъ и его домомъ. Во время королевскаго траура каждый говасъ долженъ обрить себѣ
ство считалось дозволенным. Если присоединить сюда обычай — уводить в рабство всю способную к работе часть покорённого населения, и, наконец, рассеяние чиновников и владений говасов, то такая экспансивная политика не могла привести ни к чему другому, кроме раздробления обитателей. Но закваскою в этой бродящей массе является говас, который считает себя чужим повсюду, кроме родной страны в собственном смысле слова.
Исключая говасов и бетсилеев, которых можно считать существенно тождественными с ними (они образуют ядро царства говасов внутри острова), племена восточного острова называются общим именем некогда самого могущественного из них — бетсимараков. Эти последние, живущие внутри страны бетанимены и обитающие в лесном поясе восточного берега, между берегом и внутренней частью страны, народности танала, танкай и сиганака походят на говасов, тогда как более северные и южные народности — тайморо, тайфази, тайзака, танози и тандрой — имеют более тёмную кожу и непрямые волосы. Среди бетсимараков также можно найти темнокожих людей с курчавыми волосами. Некогда сакалавы, распространявшиеся с западного берега до южной и северной оконечности острова, имели точку опоры в южном царстве Менабе и в северном царстве Имбоине, основанном начальниками сакалавов лет около 200 тому назад. Оттуда они держали под своей властью говасов; в настоящее время они являются, по большей части, номинальными подданными говасов.
Королевская власть у мадагассов нигде не имеет неограниченного характера, и правителя говасов всего меньше можно назвать абсолютным монархом. Его окружает высшее дворянство, к которому принадлежат члены королевской семьи и сыновья старинных фамилий и из которого выходят сверстники принца и министры. Король выступает скорее как представитель народа и исполнитель народной воли. Быть может, здесь бессознательно действуют стимулы сношений с европейцами, которые настолько же влияют на легко подвижный народ, насколько трудно бывает уловить их происхождение и действие. Если король управляет энергично и умеет привлечь к себе сердца своего народа, дворянство и народное собрание имеют мало значения, но их власть возрастает тем более, чем правитель слабее или менее пользуется общей любовью. В руках его есть средства власти, придающие его авторитету высшее значение: король не только источник законов, наказаний и почестей, но и обладатель всего; личность, собственность, время, работа, умелость, изобретение — всё принадлежит правителю. Управление царства говасов и теперь ещё остаётся на точке зрения частного хозяйства за счёт короля, откуда исходят самые бессмысленные вымогательства и поборы. Все минералы, все продукты лесов и полей, которые не приобретаются с помощью мотыги и лопаты, составляют собственность короля, не исключая и полезных деревьев. Король под страхом смерти или пожизненного заключения мог запретить подданным покинуть их остров. Провинности перед государством наказываются тем, что право собственности на работу превращается в право на личность, то есть виновные становятся рабами короля; «государственное рабство», в сущности, не отменено и до сих пор.
Прежнее положение властителя в качестве первосвященника почти исчезло; можно вообще сказать, что духовное сословие стоит гораздо ниже высших придворных чинов. Но в массе народа живут остатки прежнего верования, которое в короле видит главного колдуна. Так же, как перед идолами или носителями их, народ должен отступать перед всем, что находится в соприкосновении с королем и его домом. Во время королевского траура каждый говас должен обрить себе
