самыхъ странныхъ тоновъ, громкихъ, нѣжныхъ, серебристыхъ, жалобныхъ, и между ними завываніе гонга; изъ этого шума только изрѣдка выдѣляется мелодія. Отъ времени до времени эту жалобную музыку сопровождаютъ крикливые голоса женщинъ. Вмѣсто этого яванскаго оркестра, на Борнео и Селебесѣ можно встрѣтить только гонгъ и нѣчто вродѣ деревянной гармоники; на Филиппинскихъ островахъ введена уже китайская музыка.
Въ танцахъ у настоящихъ малайцевъ принимаютъ участіе одни мужчины, у яванцевъ и на востокѣ мужчины и женщины. На придворныхъ празднествахъ въ Кутеи, рядомъ съ яванской „первой танцовщицей султана“, выступаютъ даяки въ пляскахъ съ оружіемъ. Танцы и пантомимы переходятъ другъ въ друга: танцоры въ то же время и актеры; танцы почти всегда сопровождаются пѣніемъ. Вообще, эти танцы, съ нашей точки зрѣнія, исполняются слишкомъ медленно; то же можно сказать и о военныхъ танцахъ съ копьями или крисами. Въ нихъ больше размѣренности, чѣмъ увлеченія. Пристрастіе къ мимическимъ танцамъ, въ которыхъ участвуютъ болѣе отдѣльныя мышцы, чѣмъ все тѣло, здѣсь доведено до крайности: это — утонченности высшей восточной культурй. Народъ, впрочемъ, помнитъ еще бурныя круговыя пляски, даже и на Формозѣ. Малайцы любятъ празднества и игры, но непринужденная веселость — не въ ихъ характерѣ. Вялость и равнодушіе замѣчаются и въ церковныхъ празднествахъ филиппинскихъ малайцевъ; впрочемъ, и здѣсь существуютъ извѣстныя различія. Настоящіе малайцы серьезнѣе болѣе необузданныхъ даяковъ; вообще, на востокѣ жизнь веселѣе и шумнѣе, а на западѣ молчаливѣе и недовѣрчивѣе. Въ народныхъ празднествахъ, при истеченіи постовъ и при восшествіи на престолъ правителей, каждый принимаетъ участіе насчетъ этихъ послѣднихъ; на другихъ праздникахъ мужчины и женщины живутъ въ полѣ въ палаткахъ и хижинахъ, причемъ пользуются большой свободой. Къ нимъ приходятъ въ гости, поютъ подъ скрипку и подъ тамбуринъ, и танцы, пантомимы и пѣсни продолжаются днемъ и ночью (см. стр. 469). Току, танецъ, выполняемый на Гальмагерѣ при погребальныхъ пиршествахъ, состоитъ изъ хоровода отъ вечера до поздняго утра. Танецъ въ честь мертвыхъ у альфуровъ исполняется замкнутымъ кругомъ, который, при громкихъ восклицаніяхъ, постоянно вертится справа налѣво, между тѣмъ, какъ оркестръ изъ старыхъ женщинъ играетъ, сидя внѣ круга. Въ военной пляскѣ со щитомъ и мечомъ, на Селебесѣ, исполняемомъ, впрочемъ, на всемъ архипелагѣ, нѣтъ уже ничего, напоминающаго печаль и отчаяніе: все тѣло находится въ движеніи, производятся всевозможные прыжки, поклоны и раскачиванья, и лица имѣютъ дикое выраженіе. Тамъ, гдѣ еще держится охота за головами, уже мальчики воспроизводятъ, въ видѣ пляски, эту охоту, причемъ кокосовый орѣхъ представляетъ высокоцѣнимый предметъ. Когда удается добыть черепъ, во время танцевъ ему съ насмѣшливымъ видомъ протягиваютъ бетель и табакъ.
Страсть къ игрѣ составляетъ выдающуюся черту характера малайцевъ. Недаромъ они сочли нужнымъ путемъ закона положить предѣлъ этимъ крайностямъ: въ обычномъ правѣ реджанговъ запрещены всѣ игры, подъ страхомъ тяжелыхъ наказаній, кромѣ пѣтушиныхъ боевъ. Но и пѣтушиные бои у нихъ больше, чѣмъ обыкновенная игра: на нихъ часто присутствуетъ правитель со всѣми знатными лицами. При дворѣ султана Кутеи пѣтушиные бои устраиваются ежедневно; 60 большихъ боевыхъ пѣтуховъ ежедневно купаютъ и тщательно кормятъ. По вечерамъ тамъ собираются и играютъ въ игру, въ родѣ орлянки, или въ китайскія карты, съ извѣстной ставкой, — принцы рядомъ съ пролетаріями, дѣти вмѣстѣ со старшими. Пѣтушиные бои иногда занимаютъ цѣлые дни; еще болѣе времени, труда и денегъ, чѣмъ самые бои, требуетъ разбирательство споровъ и закладовъ по самымъ мелочнымъ законамъ: мы видимъ здѣсь въ одно и то
самых странных тонов, громких, нежных, серебристых, жалобных, и между ними завывание гонга; из этого шума только изредка выделяется мелодия. От времени до времени эту жалобную музыку сопровождают крикливые голоса женщин. Вместо этого яванского оркестра, на Борнео и Селебесе можно встретить только гонг и нечто вроде деревянной гармоники; на Филиппинских островах введена уже китайская музыка.
В танцах у настоящих малайцев принимают участие одни мужчины, у яванцев и на востоке мужчины и женщины. На придворных празднествах в Кутеи, рядом с яванской «первой танцовщицей султана», выступают даяки в плясках с оружием. Танцы и пантомимы переходят друг в друга: танцоры в то же время и актеры; танцы почти всегда сопровождаются пением. Вообще, эти танцы, с нашей точки зрения, исполняются слишком медленно; то же можно сказать и о военных танцах с копьями или крисами. В них больше размеренности, чем увлечения. Пристрастие к мимическим танцам, в которых участвуют более отдельные мышцы, чем всё тело, здесь доведено до крайности: это — утончённости высшей восточной культурй. Народ, впрочем, помнит ещё бурные круговые пляски, даже и на Формозе. Малайцы любят празднества и игры, но непринуждённая весёлость — не в их характере. Вялость и равнодушие замечаются и в церковных празднествах филиппинских малайцев; впрочем, и здесь существуют известные различия. Настоящие малайцы серьёзнее более необузданных даяков; вообще, на востоке жизнь веселее и шумнее, а на западе молчаливее и недоверчивее. В народных празднествах, при истечении постов и при восшествии на престол правителей, каждый принимает участие насчёт этих последних; на других праздниках мужчины и женщины живут в поле в палатках и хижинах, причём пользуются большой свободой. К ним приходят в гости, поют под скрипку и под тамбурин, и танцы, пантомимы и песни продолжаются днём и ночью (см. стр. 469). Току, танец, выполняемый на Гальмагере при погребальных пиршествах, состоит из хоровода от вечера до позднего утра. Танец в честь мёртвых у альфуров исполняется замкнутым кругом, который, при громких восклицаниях, постоянно вертится справа налево, между тем, как оркестр из старых женщин играет, сидя вне круга. В военной пляске со щитом и мечом, на Селебесе, исполняемом, впрочём, на всём архипелаге, нет уже ничего, напоминающего печаль и отчаяние: всё тело находится в движении, производятся всевозможные прыжки, поклоны и раскачиванья, и лица имеют дикое выражение. Там, где ещё держится охота за головами, уже мальчики воспроизводят, в виде пляски, эту охоту, причем кокосовый орех представляет высокоценимый предмет. Когда удаётся добыть череп, во время танцев ему с насмешливым видом протягивают бетель и табак.
Страсть к игре составляет выдающуюся черту характера малайцев. Недаром они сочли нужным путём закона положить предел этим крайностям: в обычном праве реджангов запрещены все игры, под страхом тяжёлых наказаний, кроме петушиных боев. Но и петушиные бои у них больше, чем обыкновенная игра: на них часто присутствует правитель со всеми знатными лицами. При дворе султана Кутеи петушиные бои устраиваются ежедневно; 60 больших боевых петухов ежедневно купают и тщательно кормят. По вечерам там собираются и играют в игру, в роде орлянки, или в китайские карты, с известной ставкой, — принцы рядом с пролетариями, дети вместе со старшими. Петушиные бои иногда занимают целые дни; ещё более времени, труда и денег, чем самые бои, требует разбирательство споров и закладов по самым мелочным законам: мы видим здесь в одно и то
