скудныхъ, трудно объяснимыхъ остатковъ темныхъ шерстисто-волосыхъ людей на востокѣ, прежде былъ устраненъ изъ очередныхъ вопросовъ этнографіи. Проникновеніе папуасскими элементами наблюдалось всего больше на Серамѣ, Тидорѣ и Тернате; такія выраженія, какъ малайскіе и серамскіе бастарды, давно извѣстны этнографамъ. Папуасы проникали и ввозились въ эти области въ качествѣ разбойниковъ и рабовъ. Происхожденіе разсѣянныхъ, темныхъ, кудряво- и шерстисто-волосыхъ людей на востокѣ Люсона, внутри полуострова Малакки и на Тиморѣ довольно темно. Такъ какъ орангъ-семанги Малакки, которыхъ въ новѣйшее время и Стевенсъ считаетъ смѣсью негрообразныхъ народовъ съ малайцами, сходны съ этими послѣдними при болѣе культурномъ сосѣдствѣ, то это понятіе теряетъ всякое антропологическое значеніе. То же можно сказать о негритосахъ Филиипинскихъ острововъ; быть можетъ, даже игорроты ближе къ первичному населенію, чѣмъ негритосы. Названія „негритосы“ и „альфуры“, которыя нѣкогда должны были покрывать негроидные элементы, часто означаютъ въ дѣйствительности просто прямоволосыхъ, монголоидныхъ народовъ низкаго культурнаго уровня.
Единство малайскихъ народовъ уже съ перваго взгляда подкрѣпляется ихъ внѣшностью. Это — весьма смѣшанный народъ, который называли лучшимъ примѣромъ искусственной расы и приравнивали его къ результатамъ сознательнаго расоваго подбора. Всего болѣе, безъ сомнѣнія, заслуживаетъ вниманія широко распространенное сходство наружной формы. Когда на островахъ, какъ, напр., на Суматрѣ, указываютъ слѣды двухъ слоевъ населенія, то свидѣтельства того обнаруживаются только въ языкѣ и обычаяхъ. Здѣсь происходили безчисленныя смѣшенія: малайцы и баттаки отступили на высокія плоскогорья Суматры и уклонились къ западному и восточному берегамъ моря; лубусы разсказываютъ, что они вышли изъ восточной Суматры тремя группами; филиппинскія племена отъ нападенія дикихъ горныхъ племенъ подвигались къ берегамъ, а отчасти ради торговли и внѣшнихъ сношеній. Вулканическія изверженія, землетрясенія, ураганы, наводненія, голодовки выбрасывали тысячи въ отдаленныя страны и создавали пустыни, которыя вновь наполнялись притокомъ извнѣ. Магометанское вторженіе вытѣснило маленькій зондскій народецъ бадьюсовъ на трудно доступное лѣсистое плоскогоріе Пангеларана. Орангъ-лауты, смѣсь людей безъ родины съ преобладающими малайскими элементами, представляютъ викинговъ этихъ морей, острова которыхъ, почти всѣ безъ исключенія, носятъ ихъ слѣды; съ ними были сходны сики на Борнео и вадьюсы на Селебесѣ. Настоящіе малайцы, даже и тогда, когда они пріобрѣтаютъ прочныя мѣстообитанія, отдаются своей склонности къ морской жизни. Рыболовство, торговля и пиратство составляютъ ихъ любимыя занятія; земледѣліе ихъ весьма несовершенно, и пастушескихъ народовъ между ними никогда не существовало или уже болѣе не существуетъ.
Если мы даже оставимъ въ сторонѣ всѣ эти вліянія, то мы все-таки не можемъ не прійти къ убѣжденію, что это населеніе, какимъ-бы однороднымъ на поверхности оно ни оказалось, можетъ быть разсматриваемо только при предположеніи разнообразныхъ смѣшеній. Такая точка зрѣнія вызывается необходимостыо, а не теоріей; она все болѣе и болѣе заявляетъ о себѣ. Мы видимъ здѣсь постоянно сталкивающіеся сходные и несходные элементы, а въ результатѣ — продолжающееся сглаживаніе ихъ.
Раса эта, кромѣ того, благодаря соціальнымъ вліяніямъ, разви- валась по двумъ направленіямъ. Правильная тяжелая работа налагаетъ на нѣкоторые народы черты культурныхъ расъ, граничащія съ патологическими формами. Такъ, миланы на Борнео формой и правильностью чертъ далеко уступаютъ малайцамъ; они свѣтлаго цвѣта, но съ нездоровымъ оттѣнкомъ; такъ какъ они въ теченіе цѣлой жизни извлекаютъ саго изъ пальмовой сердцевины или выжимаютъ его, то ступни ихъ становятся
скудных, трудно объяснимых остатков тёмных шерстистоволосых людей на востоке, прежде был устранён из очередных вопросов этнографии. Проникновение папуасскими элементами наблюдалось всего больше на Сераме, Тидоре и Тернате; такие выражения, как малайские и серамские бастарды, давно известны этнографам. Папуасы проникали и ввозились в эти области в качестве разбойников и рабов. Происхождение рассеянных, тёмных, кудряво- и шерстистоволосых людей на востоке Люсона, внутри полуострова Малакки и на Тиморе довольно темно. Так как оранг-семанги Малакки, которых в новейшее время и Стевенс считает смесью негрообразных народов с малайцами, сходны с этими последними при более культурном соседстве, то это понятие теряет всякое антропологическое значение. То же можно сказать о негритосах Филиипинских островов; быть может, даже игорроты ближе к первичному населению, чем негритосы. Названия «негритосы» и «альфуры», которые некогда должны были покрывать негроидные элементы, часто означают в действительности просто прямоволосых, монголоидных народов низкого культурного уровня.
Единство малайских народов уже с первого взгляда подкрепляется их внешностью. Это — весьма смешанный народ, который называли лучшим примером искусственной расы и приравнивали его к результатам сознательного расового подбора. Всего более, без сомнения, заслуживает внимания широко распространённое сходство наружной формы. Когда на островах, как, напр., на Суматре, указывают следы двух слоёв населения, то свидетельства того обнаруживаются только в языке и обычаях. Здесь происходили бесчисленные смешения: малайцы и батаки отступили на высокие плоскогорья Суматры и уклонились к западному и восточному берегам моря; лубусы рассказывают, что они вышли из восточной Суматры тремя группами; филиппинские племена от нападения диких горных племен подвигались к берегам, а отчасти ради торговли и внешних сношений. Вулканические извержения, землетрясения, ураганы, наводнения, голодовки выбрасывали тысячи в отдалённые страны и создавали пустыни, которые вновь наполнялись притоком извне. Магометанское вторжение вытеснило маленький зондский народец бадьюсов на трудно доступное лесистое плоскогорье Пангеларана. Оранг-лауты, смесь людей без родины с преобладающими малайскими элементами, представляют викингов этих морей, острова которых, почти все без исключения, носят их следы; с ними были сходны сики на Борнео и вадьюсы на Селебесе. Настоящие малайцы, даже и тогда, когда они приобретают прочные местообитания, отдаются своей склонности к морской жизни. Рыболовство, торговля и пиратство составляют их любимые занятия; земледелие их весьма несовершенно, и пастушеских народов между ними никогда не существовало или уже более не существует.
Если мы даже оставим в стороне все эти влияния, то мы всё-таки не можем не прийти к убеждению, что это население, каким бы однородным на поверхности оно ни оказалось, может быть рассматриваемо только при предположении разнообразных смешений. Такая точка зрения вызывается необходимостыо, а не теорией; она всё более и более заявляет о себе. Мы видим здесь постоянно сталкивающиеся сходные и несходные элементы, а в результате — продолжающееся сглаживание их.
Раса эта, кроме того, благодаря социальным влияниям, разви- валась по двум направлениям. Правильная тяжёлая работа налагает на некоторые народы черты культурных рас, граничащие с патологическими формами. Так, миланы на Борнео формой и правильностью черт далеко уступают малайцам; они светлого цвета, но с нездоровым оттенком; так как они в течение целой жизни извлекают саго из пальмовой сердцевины или выжимают его, то ступни их становятся
