должны видѣть другъ друга послѣ обрученія, и будущая теща всегда должна закрывать лицо передъ зятемъ.
Фактъ, что экзогамія удерживаетъ отъ брака, а не отъ свободнаго смѣшенія половъ, можно объяснить тѣмъ, что это учрежденіе совпало съ тѣмъ временемъ, когда бракъ былъ гораздо крѣпче, чѣмъ теперь. Въ настоящее время цѣль ея, во всякомъ случаѣ, достигается не вполнѣ.
Въ связи съ тѣмъ находится такое же строгое соблюденіе степеней родства, какое мы видимъ у многихъ другихъ экзогамическихъ народовъ. У нариньери и мэру мужчина называетъ дѣтей своего брата сыномъ и дочерью, а дѣтей сестры — племянникомъ и племянницей, между тѣмъ, какъ женщина называетъ дѣтей сестры сыновьями и дочерями, а дѣтей брата — племянниками и племянницами. Весьма оригинально, что у нариньеріевъ отецъ и ребенокъ называются общимъ именемъ „ретуленгкъ“, а мать и ребенокъ — „ратуленгкъ“, и что у нихъ есть слова, которыми они обозначаютъ вдовца и вдову, какъ лицо, испытавшее извѣстную потерю. При слабости политическаго развитія, лишь такое строгое раздѣленіе родства придаетъ твердую связь жизни австралійцевъ.
Въ тѣсной связи съ экзогаміей находится право наслѣдованія по женской линіи. Семейныя отношенія, образующіяся этимъ путемъ, поддерживаются весьма строго; даже кровавая месть наслѣдуется по матери, хотя въ этомъ случаѣ могутъ быть и исключенія. У нариньеріевъ сынъ получаетъ имущество отца. На западѣ отецъ дѣлитъ землю между своими сыновьями; если у него ихъ нѣтъ, наслѣдниками являются сыновья его дочерей: женщина не можетъ обладать земельной собственностью. Напротивъ, на югѣ, гдѣ наслѣдуемая земля всегда имѣетъ собственное имя, которое переходитъ къ ея владѣльцу, въ наслѣдствѣ участвуютъ и женщины, а на сѣверѣ, гдѣ младшія изъ дѣтей получаютъ наибольшую долю, — и замужнія дочери. Вдова занимаетъ оригинальное положеніе у племенъ средней Австраліи: между тѣмъ, какъ мужчина, лишившись жены, можетъ жениться опять, вдова переходитъ въ собственность племени; иначе сказать, мы находимъ здѣсь поліандрію. У западныхъ австралійцевъ соблюдается ужичество, а также и обычай, что вдова, въ случаѣ смерти мужа, должна непремѣнно выйти за неженатаго.
Женщина, считающаяся собственностью мужчины (на діалектѣ Аделаиды мужъ значитъ „собственникъ женщины“), не составляетъ особенности одной Австраліи. Но сюда присоединяется еще множество нравовъ и обычаевъ, которые еще болѣе оттѣсняютъ женщину на второй планъ. Давленіе скудной жизни оказывается болѣе тяжелымъ для слабаго пола. Здѣсь нѣтъ ничего похожаго на женщинъ-начальницъ и амазонокъ, какъ въ Африкѣ, или на участіе женщинъ въ общественныхъ совѣщаніяхъ, какъ у малайцевъ. Даже колдуньи и знахарки здѣсь встрѣчаются рѣдко. По законамъ табу, напоминающимъ полинезійскіе, женщинамъ въ Австраліи не позволяется ѣсть вмѣстѣ съ мужчинами, и онѣ исключаются изо всѣхъ религіозныхъ празднествъ, даже изъ плясокъ. Имъ запрещается ѣсть нѣкоторыя кушанья, напримѣръ, нѣкоторыхъ рыбъ и черепахъ; голубей позволяется ѣсть только беременнымъ, такъ какъ для остальныхъ они будто бы вредны. Быть можетъ, еще большее значеніе имѣетъ то обстоятельство, что нѣкоторыя посвященія оказываютъ большое вліяніе на жизнь мужчинъ, вслѣдствіе чего женщины, не будучи посвященными, оказываются стоящими на низшей ступени и во многихъ отношеніяхъ безправными. Тайные союзы выступаютъ въ видѣ замкнутой аристократіи относительно исключенныхъ изъ нихъ женщинъ и дѣтей. Если у многихъ племенъ къ обѣтамъ, которые долженъ давать мальчикъ при наступленіи возмужалости, принадлежитъ обѣтъ воздержанія отъ всякаго насилія по отношенію къ женщинамъ, то, при разнузданномъ, несдержанномъ характерѣ, онъ легко нарушается. Унаслѣдованное презрѣніе къ женщинѣ австралійцы раздѣ-
