салось въ глаза совпаденіе, чѣмъ различіе. „Удивительно“, восклицаетъ Чапмэнъ, при изслѣдованіи нравовъ дамаровъ, „какое сходство въ нравахъ и поступкахъ человѣческой семьи господствуетъ во всемъ мірѣ! Даже у дамаровъ встрѣчаются обычаи, которые вполнѣ сходны съ обычаями новозеландцевъ, вродѣ выбиванія переднихъ зубовъ и отрѣзыванія мизинца“ (см. также рис. ниже). Насъ менѣе удивляетъ, когда, по словамъ того-же путешественника, у дамаровъ замѣчается еще большее сходство съ бечуанами. Сущность культуры заключается въ накопленіи множества опытовъ, затѣмъ — въ прочности сохраненія ихъ, и наконецъ — въ способности развивать и увеличивать ихъ. Поэтому мы прежде всего должны поставить вопросъ — какимъ образомъ можетъ осуществляться первое основное условіе 
1) Барабанъ амбуелловъ (по Серпа Пинто). 2) Барабанъ люсонскихъ игорротовъ (изъ коллекціи д-ра Ганса Мейера въ Лейпцигѣ). культуры — накопленіе культурнаго достоянія въ формѣ умѣнья, знанія, силы или капитала? Давно уже существуетъ соглашеніе относительно того, что первымъ шагомъ въ этомъ случаѣ является переходъ отъ полной зависимости отъ произвольныхъ даровъ природы къ сознательному пользованію ими посредствомъ собственной работы, въ особенности въ земледѣліи или скотоводствѣ. Этотъ переходъ открываетъ разомъ всѣ самыя отдаленныя перспективы культуры; но слѣдуетъ имѣть въ виду, что отъ перваго шага до высоты, достигнутой въ настоящее время, лежитъ весьма большое разстояніе.
Духъ человѣка, такъ же, какъ и духъ цѣлыхъ народовъ, обнаруживаетъ дальнѣйшее развитіе, какъ вслѣдствіе разнообразныхъ дарованій, такъ и вслѣдствіе различныхъ вліяній, оказываемыхъ на нихъ внѣшними условіями. Болѣе всего подвержена колебанію степень внутренней связи и вмѣстѣ съ тѣмъ твердости или прочности духовнаго достоянія. Отсутствіе связи, распаденіе этого достоянія также рѣшительно характеризуетъ низшія культурныя ступени, какъ его связность, неразрушимость и способность къ развитію характеризуютъ высшія. Мы встрѣчаемъ на низкихъ ступеняхъ бѣдность традиціи, которая не позволяетъ этимъ народамъ придти къ сознанію своей прежней судьбы, въ теченіе болѣе или менѣе продолжительнаго времени, и не позволяетъ имъ умножить свое умственное достояніе пріобрѣтеніями отдѣльныхъ выдающихся умовъ, или воспріятіемъ и разработкою приходящихъ извнѣ стимуловъ. Здѣсь, насколько мы можемъ этому довѣриться, лежитъ причина самыхъ глубокихъ различій между народами. Мы, повидимому, касаемся ея, когда противопоставляемъ народы, имѣющіе исторію, народамъ, не имѣющимъ ея. Но развѣ историческіе факты потеряны для исторіи только потому, что память о нихъ не сохранена писанной исторіей? Сущность исторіи заключается въ самомъ происшествіи, а не въ запоминаніи и закрѣпленіи происшедшаго. Мы предпочитаемъ свести это различіе къ противоположенію раздробленныхъ и организованныхъ народностей,
