рѣзьба производилась и ради удовольствія и искусства мастера. Въ каменныхъ идолахъ мы скорѣе можемъ предположить остатки культа, находившагося въ тѣсномъ соотношеніи съ миѳологическими и историческими представленіями, чѣмъ въ безформенныхъ деревянныхъ обрубкахъ. На западѣ эти изображенія, очевидно, стояли ближе къ своимъ источникамъ. Когда папуасъ умираетъ, сынъ вырѣзываетъ его изображеніе, ставитъ его въ своемъ жилищѣ и обращается къ нему въ важныхъ случаяхъ жизни. Когда умираетъ этотъ послѣдній, сынъ его опять изготовляетъ такой же идолъ и, быть можетъ, бросаетъ ненужное ему теперь изображеніе дѣда. Изъ Новаго Лауенбурга намъ извѣстны двойные идолы, которые считались изображеніемъ супружеской четы предковъ. Изъ этихъ образовъ душъ при схематическомъ изображеніи могутъ возникать идолы. Идолы въ Доре въ Новой Гвинеѣ, въ 15—20 см. высоты, представляютъ безполое существо, руки котораго опираются на изукрашенныя перила (см. рис., стр. 295). Этотъ процессъ развитія переноситъ изображеніе предковъ изъ дому въ общественное мѣсто. На Соломоновыхъ островахъ такія грубыя изваянія подпираютъ кровлю дома собраній. Въ изготовленіи знаменитыхъ идоловъ изъ перьевъ Гавайскихъ острововъ вначалѣ лежала, безъ сомнѣнія, мысль о миѳологическихъ птицахъ, напримѣръ, о священныхъ „алаэ“ (см, стр. 299). На Тонгѣ символомъ покровительствующаго бога племени была сложенная циновка съ красными перьями; въ Новой Зеландіи разбрасывались по землѣ красныя перья, чтобъ вызвать плодородіе.
Идолы ставятся также на тѣхъ мѣстахъ, гдѣ отъ нихъ ожидаютъ непосредственной помощи: на Гавайскихъ островахъ ставились вдоль дороги камни, обмотанные травою, въ качествѣ мѣстныхъ божествъ, а на горныхъ дорогахъ приносились жертвы передъ нависшими камнями, чтобы они не обрушились. Къ этому классу относится также слѣдъ ноги божества на камнѣ, къ чему сказаніе возвращалось еще и въ сравнительно недавнее время: такъ, одинъ начальникъ Новой Зеландіи оставилъ близъ Таупы слѣдъ ноги на скалѣ, а слѣды ногъ начальника, убитаго въ войнѣ съ Камеамеа, показывались еще Бирггему. Сѣнь храма повсюду, гдѣ были болѣе развитыя соціальныя условія, была общепризнаннымъ убѣжищемъ. И здѣсь храмъ и могила совпадаютъ между собою. На Гавайскихъ островахъ убѣжище давала близость могилы королей; точно также на Тонгѣ мѣста погребенія начальниковъ были священнымъ мѣстомъ. Въ томъ и другомъ мѣстѣ давать это право охраны перешло на жрецовъ: на Ранаи мѣсто, считавшееся убѣжищемъ, шло поперекъ всего острова; жрецы предоставляли его бѣгущимъ, скрещивая свои палки передъ преслѣдователями.
Тамъ, гдѣ души предковъ стояли въ культѣ на первомъ мѣстѣ, имъ посвящались жертвы и молитвы; тамъ, гдѣ ихъ мѣсто занимали духи, тѣ и другія направлялись къ послѣднимъ. Но молитвы уже сами по себѣ считались жертвою: это были формулы, часто давно уже непонятныя, но все-таки переходившія по наслѣдству и сообщавшіяся не знающимъ людямъ за извѣстное вознагражденіе. Молитвенныя пѣснопѣнія, тщательно составленныя и иногда довольно длинныя, отличались отъ короткихъ обращеній, внушаемыхъ иногда минутою; они считались пріятными богамъ и даже замѣняли жертву. Физонъ отмѣчаетъ въ фиджійскихъ молитвахъ; что въ нихъ просьбы объ удовлетвореніи собственныхъ нуждъ сопоставлялись обыкновенно съ просьбами о причиненіи вреда врагу.
Въ погребальныхъ обычаяхъ преобладаетъ основная идея священнаго характера трупа, вслѣдствіе близости души; но это имѣло значеніе лишь для родственниковъ; чужіе люди не боялись осквернять трупы. Связь съ душою, взятою богами, всего легче замѣчается по близости трупа. Поэтому жрецы въ Новой Зеландіи пѣли надъ трупомъ, чтобы душа поднялась, по крайней мѣрѣ, до восьмого неба; въ предположеніи,
