съ привѣтствіемъ: „алоа, Пеле“. Воспоминаніемъ о нѣкогда могущественной богинѣ служатъ волосообразныя стеклянныя нити (волоса Пеле), встрѣчающіяся въ кратерѣ Килауэа.
Фантазія меланезійцевъ не поднималась до такихъ величественныхъ украшеній области душъ; но дорогу туда она обставляла многими и разнообразными препятствіями. Названіе Мбулу у фиджійцевъ напоминаетъ тонганское Болоту; точно также гавайская игра въ мячъ повторяется въ Новой Каледоніи въ видѣ игры душъ померанцами на морскомъ днѣ. По дорогѣ въ Аидъ прежде всего встрѣчается городъ, и тѣни проходятъ черезъ всѣ его дома, въ виду чего всѣ ворота открываются въ одномъ направленіи. Затѣмъ онѣ должны пройти мимо исполина, который старается въ нихъ попасть большимъ каменнымъ топоромъ; раненые имъ вынуждены вѣчно бродить въ горахъ въ видѣ духовъ, а спасшіеся отъ него получаютъ, послѣ своего освобожденія, разрѣшеніе отъ Нденгеи наслаждаться запахомъ человѣческихъ жертвъ. Самую худшую участь терпятъ души безбрачныхъ. Ихъ подстерегаетъ Нанга-Нанга и, какъ только схватитъ одну изъ нихъ, онъ поднимаетъ ее обѣими руками и бросаетъ на скалу такъ, что она разбиваетея пополамъ. Поэтому у фиджійскихъ племенъ было въ обычаѣ удушеніе вдовъ, такъ какъ богъ мужскія души, приходящія безъ женъ, считаетъ за холостяковъ. Если жена умретъ раньше мужа, вдовецъ кладетъ свою отрѣзанную бороду въ лѣвую подмышечную впадину трупа, какъ доказательство того, что умершая была замужемъ. Духъ, насильственно препятствующій вступленію въ подземное царство, извѣстенъ и въ Меланезіи. Салатау старается ударить входящихъ въ Аидъ обитателей острова Вате палицей по головѣ. Это тотъ-же духъ, который на Фиджи, въ видѣ Самуйяля, или Саму, или-же Равойяля, подстерегаетъ души, чтобы вмѣстѣ со своими братьями съѣсть ихъ. Души простыхъ людей погибаютъ, а души знатныхъ входятъ въ Мбулу. Онѣ идутъ на вершину горы и находятъ тамъ сидящихъ въ пропасти отца и сына, съ весломъ въ рукѣ; если онѣ о чемъ-нибудь спросятъ у нихъ, то ихъ сбрасываютъ, и онѣ должны плыть въ загробный міръ по морю. Могутъ показаться странными этотъ отецъ и сынъ съ весломъ въ рукѣ, когда душамъ приходится плыть. Но мы должны помнить значеніе перевозчиковъ душъ, хотя это не относится къ Фиджи, гдѣ мѣста, куда пристаютъ души, лежатъ къ сѣверо-западу, и гдѣ воображаютъ, что слышатъ, вмѣстѣ съ западнымъ вѣтромъ изъ Галонгало, шумъ этого плаванья. Послѣ смерти своего короля, трое самыхъ старыхъ изъ мужчинъ племени идутъ съ платками въ рукѣ на берегъ рѣки, чтобы найти провожатыхъ для души. Они тамъ громко зовутъ перевозчика и ждутъ, пока къ берегу не подойдетъ болѣе крупная волна, служащая признакомъ невидимой лодки. Тогда они отворачиваются и кричатъ: „входи, господинъ“; затѣмъ уходятъ оттуда какъ можно поспѣшнѣе, потому что глазъ живого человѣка не долженъ видѣть, какъ душа входитъ въ лодку. Самый трупъ погребается обыкновеннымъ порядкомъ.
Души, не попавшія въ загробный міръ, погибаютъ или возвращаются назадъ и затѣмъ, подобно душамъ, раненымъ въ борьбѣ душъ, безпокойно блуждаютъ по землѣ. Подобная же участь подготовляется тѣмъ, которые бросаютъ китовымъ зубомъ, положеннымъ въ гробъ, въ дерево Такивелайява и не попадаютъ въ него, а, по фиджійскимъ сказаніямъ — для нетатуированныхъ женщинъ и скупыхъ. Этотъ исполненный опасностями путь душъ раздѣляется остановками, на которыхъ еще разъ умираетъ каждая изъ душъ. Скупцы, убійцы и другіе грѣшники, по вѣрованію жителей Соломоновыхъ острововъ, подвергаются очищенію такимъ образомъ, что превращаются въ отвратительныхъ пресмыкающихся — змѣй, жабъ, и т. п. Сходные съ этими слѣды неясныхъ представленій о наградѣ и наказаніи въ вѣчной жизни можно встрѣтить повсюду. Но нельзя считать первич-
