миссіонеру Брауну, что они держались этого обычая только для устрашенія враговъ. Человѣческіе черепа съ раздробленнымъ затылкомъ, изъ отверстія котораго высасывался мозгъ, несомнѣнно служатъ признаками каннибализма; подобные черепа были найдены во множествѣ на островахъ Д’Антрекасто. Часто людоѣдство является лишь выраженіемъ ненависти и злобы противъ убитаго врага, на подобіе того, какъ плѣннаго врага сжигаютъ живымъ. Потребность въ мясѣ рѣдко можетъ быть указана, какъ причина людоѣдства; скорѣе всего это возможно для бѣдныхъ новокаледонцевъ, но и они обращаются къ миѳологіи и считаютъ людей сходными съ рыбами и поэтому съѣдобными. Человѣческія жертвы съ послѣдующимъ поѣданіемъ трупа или частей его составляютъ и въ Океаніи главную опору каннибализма. Получается такое впечатлѣніе, какъ будто жизнь тамъ стоитъ всегда въ опасности быть принесенной въ жертву. Именно въ связи съ почитаніемъ череповъ, каннибализмъ поддерживается и тамъ, гдѣ онъ могъ-бы исчезнуть. У гаттамцевъ было въ обычаѣ украшать свои дома мертвыми головами; съ этой цѣлью они оскверняли могилы своихъ сосѣдей, и, при каждомъ празднествѣ въ честь вновь добытой головы, вновь вспыхивалъ каннибализмъ.
Дѣтоубійство въ Полинезіи до принятія христіанства было общепризнаннымъ установленіемъ. Въ языкѣ существовали особыя выраженія для заживо погребенныхъ, для заколотыхъ острымъ кускомъ бамбука и для задушенныхъ. На Таити были матери, умертвившія каждая до 10 дѣтей. Единственный лучъ свѣта во мракѣ этого преступленія заключался въ строгомъ соблюденіи закона, что дитя освобождалось отъ смерти, если оно прожило хотя короткій промежутокъ времени. Къ счастью, бывало не мало случаевъ, когда естественное чувство матери одерживало верхъ надъ обычаемъ. Миссіонеръ Уильямсъ утверждаетъ, что съ каждымъ убійствомъ плода неравнаго союза мать поднималась на высшую общественную ступень, пока, наконецъ, становилась на высоту, соотвѣтствующую числу умерщвленныхъ дѣтей, когда она уже могла оставлять дѣтей въ живыхъ. Во многихъ мѣстностяхъ этой счастливой области дѣтоубійство вызывалось нуждою, но еще болѣе лѣнью: нерѣдко туземцы, для оправданія этого обычая, прибѣгали къ началамъ теоріи Мальтуса. Нежеланіе воспитывать дѣвочекъ въ большемъ числѣ, чѣмъ это было нужно, также вело къ дѣтоубійству; такъ какъ только война, служеніе божеству, рыбная ловля и мореплаваніе считались видами дѣятельности, для которыхъ стоило воспитывать мальчиковъ, то неравенство въ численномъ отношеніи половъ доходило до того, что нерѣдко число мужчинъ превышало число женщинъ въ 4—5 разъ (см. выше стр. 266).
