уже найти ни одной, уцѣлѣвшей въ своемъ прежнемъ обособленіи. Остатки ихъ приводятъ насъ къ двумъ большимъ, еще сохранившимся въ нынѣшнихъ расахъ противоположностямъ между сѣвернымъ полушаріемъ, съ его бѣлой и монголоидной расами, и южнымъ полушаріемъ, съ его негрской расой. Они обнимаютъ противоположности континентальной связи и океаническаго расчлененія міра, глубоко объединеннаго въ сѣверной полярной области и отдѣленнаго океаномъ отъ полярныхъ вліяній. Негрскіе народы могли и въ Африкѣ, и въ Азіи, и на Тихомъ океанѣ жить нѣкогда сѣвернѣе, чѣмъ теперь, но они должны были отступать къ югу, вслѣдствіе давленія, отодвинувшаго ихъ въ нынѣшнія мѣста обитанія.
Скажемъ сперва нѣсколько словъ о названіи „дикіе народы“, которое такъ часто повторяется на этихъ страницахъ. Это — тѣ народы, которые болѣе находятся подъ давленіемъ природы или въ зависимости отъ нея, чѣмъ народы культурные. Въ этомъ названіи выражается различіе образа жизни, умственныхъ способностей и историческаго положенія; насколько оно ничего не предопредѣляетъ, мы находимъ его вдвойнѣ пригоднымъ для насъ именно потому, что нами придается ему, быть можетъ, во многихъ отношеніяхъ иное значеніе, чѣмъ то, какое читатель привыкъ связывать съ терминомъ „дикіе“. Мы называемъ народы дикими не потому, что они стоятъ въ возможно тѣсной связи съ природой, но потому, что они живутъ подъ ея давленіемъ. Различія между дикимъ и культурнымъ народомъ слѣдуетъ искать не въ степени, а въ характерѣ связи съ природою. Культура дѣлаетъ насъ свободными не въ смыслѣ полнаго отрѣшенія отъ природы, а въ смыслѣ болѣе разнообразной и широкой связи съ нею. Крестьянинъ, собирающій свой хлѣбъ въ житницу, столько же зависитъ отъ почвы своего поля, сколько и индѣецъ, собирающій въ болотѣ водяной рисъ, который онъ не сѣялъ; но для перваго эта зависимость менѣе тяжела, такъ какъ запасъ, который онъ предусмотрительно собралъ, освобождаетъ его отъ заботы, тогда какъ послѣдняго близко затрогиваетъ каждая буря, сбивающая колосья въ воду. Мы не освобождаемся отъ вліянія природы, стараясь лучше пользоваться ею и изучать ее; мы освобождаемся только отъ вліянія отдѣльныхъ случайностей въ ея процессахъ, вслѣдствіе того что связь наша съ нею становится разнообразнѣе. Именно, силою нашей культуры мы въ настоящее время ближе связаны съ нею, чѣмъ всѣ поколѣнія, предшествовавшія намъ.
Такъ какъ противоположеніе дикихъ и культурныхъ народовъ, повидимому, открываетъ между ними обширную пропасть, то мы должны прежде всего отвѣтить на вопросъ: какое положеніе занимаютъ дикіе народы во всемъ человѣчествѣ? Цѣлыя тысячелѣтія съ этимъ вопросомъ обращались съ той безпечностью, которая, за удовлетвореніемъ стремленія къ знанію фактовъ, къ разсказамъ и описаніямъ, не ощущаетъ дальнѣйшей потребности въ установленіи отношенія „дикарей“ къ остальному человѣчеству. Эти черные и бурые люди казались чуждыми и странными; было, правда, интересно читать разсказы о нихъ, но этого казалось достаточнымъ. Намъ не слѣдуетъ смѣяться надъ этимъ состояніемъ вещей, такъ какъ наша страсть къ чтенію путешествій до сихъ поръ еще соотвѣтствуетъ ему: чѣмъ описы-
