щими дикарями. Причиною смерти Кука на Гавайскихъ островахъ была его излишняя довѣрчивость. Небольшіе внѣшніе острова, каковы Паумоту, Саведжъ, Пенринъ и др., стали извѣстны по нѣсколькимъ случаямъ коварныхъ нападеній; послѣднія въ еще большемъ числѣ отмѣчены въ исторіи Новой Зеландіи. Не будучи дикарями, въ смыслѣ бушменовъ или австралійцевъ, полинезійцы все-таки отличаются неразсчетливымъ, измѣнчивымъ характеромъ. Микронезійцы, по большей части, кажутся робкими: населенія ихъ на уединенныхъ островахъ часто бывали малочисленными и оказывались беззащитными передъ чужеземцами.
При большей внѣшней подвижности, здѣсь замѣчается тупость неразвитого ума. Нечувствительность къ позорной смерти отъ руки палача поразительна даже у полинезійцевъ-христіанъ; спокойствіе дѣтей при смерти ихъ родителей было замѣчено въ особенности въ напоенной кровью Новой Зеландіи. Человѣческія жертвы и людоѣдство должны были оставить слѣдъ въ душевной области. Эти дурныя свойства прикрываются дѣтскимъ легкомысліемъ. Болтливость ихъ значительно облегчаетъ уголовное правосудіе: они не могутъ сохранить никакой тайны, если это даже ведетъ ихъ къ эшафоту. Повсюду въ Полинезіи приходится слышать много бранныхъ словъ и видѣть немного настоящихъ столкновеній; даже въ серьезной войнѣ слова играютъ главную роль. Вмѣстѣ съ множествомъ словъ говорится и много неправды. Забавнымъ доказательствомъ искусства притворства полинезійцевъ можетъ служить появленіе мнимаго короля Фину при второмъ посѣщеніи Кукомъ острововъ Дружбы въ 1777 г. Чтобы сыграть эту роль, многіе должны были помогать ему, точно такъ же притворяясь, какъ и онъ, и Кукъ, котораго обманывали въ теченіе нѣсколькихъ дней, только тогда догадался объ этомъ обманѣ, когда узурпаторъ отдалъ честь настоящему королю.
Полинезійцы не выказываютъ упорства передъ требованіями экономической жизни въ европейскомъ духѣ. Если сахарныя плантаціи, составляющія главное богатство Гавайскихъ острововъ, въ настоящее время находятся по преимуществу въ рукахъ бѣлыхъ или лицъ смѣшаннаго происхожденія, то толчокъ къ воздѣлыванію сахарнаго тростника былъ немаловажной заслугой Камеамеи III. Первые христіане въ Мауи дѣлали изумительные подвиги при постройкѣ церкви, длиною въ 30 метровъ, для которой камни, песокъ и известь они носили на спинѣ, а деревья таскали на рукахъ. Два раза обваливались стропила крыши, и они спокойно выстроили ее въ третій разъ. Впрочемъ, трудолюбивые, способные къ прогрессу полинезійцы прославлены европейцами въ качествѣ скупыхъ и жестокосердыхъ людей; самоанцы и таитяне считались болѣе услужливыми. Поучительно глубокое различіе между отвыкшими отъ работы и лѣнивыми, болѣе свѣтлокожими обитателями плодороднаго Таити и прилежными, искусными, трезвыми, мускулистыми обитателями болѣе бѣдныхъ острововъ Тонго. Можно указать въ видѣ характернаго факта, что тонганцы были пощажены лѣнивымъ высшимъ классомъ острововъ Таити. Если о разнузданности полинезійцевъ въ сношеніяхъ между полами судить правильнѣе, то мы можемъ видѣть, что заключенія посѣтителей, знакомыхъ только съ поверхностнымъ слоемъ населенія, оказываются преувеличенными. Многое въ этомъ случаѣ вытекаетъ изъ общаго культурнаго состоянія этихъ народовъ. Легкомысліе и праздность заставляютъ мѣстами эту разнузданность въ верхнихъ слояхъ достигать невѣроятныхъ предѣловъ; въ Новой Зеландіи, Самоа и въ особенности Тонгѣ женщина, напротивъ, занимаетъ выдающееся положеніе.
Къ человѣческимъ жертвамъ, людоѣдству, дѣтоубійству и слѣдамъ каннибализма мы вернемся въ главѣ, посвященной общественному состоянію.
щими дикарями. Причиною смерти Кука на Гавайских островах была его излишняя доверчивость. Небольшие внешние острова, каковы Паумоту, Саведж, Пенрин и др., стали известны по нескольким случаям коварных нападений; последние в ещё большем числе отмечены в истории Новой Зеландии. Не будучи дикарями, в смысле бушменов или австралийцев, полинезийцы всё-таки отличаются нерасчётливым, изменчивым характером. Микронезийцы, по большей части, кажутся робкими: населения их на уединённых островах часто бывали малочисленными и оказывались беззащитными перед чужеземцами.
При большей внешней подвижности, здесь замечается тупость неразвитого ума. Нечувствительность к позорной смерти от руки палача поразительна даже у полинезийцев-христиан; спокойствие детей при смерти их родителей было замечено в особенности в напоенной кровью Новой Зеландии. Человеческие жертвы и людоедство должны были оставить след в душевной области. Эти дурные свойства прикрываются детским легкомыслием. Болтливость их значительно облегчает уголовное правосудие: они не могут сохранить никакой тайны, если это даже ведёт их к эшафоту. Повсюду в Полинезии приходится слышать много бранных слов и видеть немного настоящих столкновений; даже в серьёзной войне слова играют главную роль. Вместе с множеством слов говорится и много неправды. Забавным доказательством искусства притворства полинезийцев может служить появление мнимого короля Фину при втором посещении Куком островов Дружбы в 1777 г. Чтобы сыграть эту роль, многие должны были помогать ему, точно так же притворяясь, как и он, и Кук, которого обманывали в течение нескольких дней, только тогда догадался об этом обмане, когда узурпатор отдал честь настоящему королю.
Полинезийцы не выказывают упорства перед требованиями экономической жизни в европейском духе. Если сахарные плантации, составляющие главное богатство Гавайских островов, в настоящее время находятся по преимуществу в руках белых или лиц смешанного происхождения, то толчок к возделыванию сахарного тростника был немаловажной заслугой Камеамеи III. Первые христиане в Мауи делали изумительные подвиги при постройке церкви, длиною в 30 метров, для которой камни, песок и известь они носили на спине, а деревья таскали на руках. Два раза обваливались стропила крыши, и они спокойно выстроили её в третий раз. Впрочем, трудолюбивые, способные к прогрессу полинезийцы прославлены европейцами в качестве скупых и жестокосердых людей; самоанцы и таитяне считались более услужливыми. Поучительно глубокое различие между отвыкшими от работы и ленивыми, более светлокожими обитателями плодородного Таити и прилежными, искусными, трезвыми, мускулистыми обитателями более бедных островов Тонго. Можно указать в виде характерного факта, что тонганцы были пощажены ленивым высшим классом островов Таити. Если о разнузданности полинезийцев в сношениях между полами судить правильнее, то мы можем видеть, что заключения посетителей, знакомых только с поверхностным слоем населения, оказываются преувеличенными. Многое в этом случае вытекает из общего культурного состояния этих народов. Легкомыслие и праздность заставляют местами эту разнузданность в верхних слоях достигать невероятных пределов; в Новой Зеландии, Самоа и в особенности Тонге женщина, напротив, занимает выдающееся положение.
К человеческим жертвам, людоедству, детоубийству и следам каннибализма мы вернёмся в главе, посвящённой общественному состоянию.
