номъ мѣстѣ, признать, что и другіе могутъ находить источникъ обильнымъ и пастбище роскошнымъ, что и они могутъ придти туда со своими стадами и отнять у меня пользованіе этой землею. „Практика гереросовъ въ отбиваніи какого-либо мѣста, несмотря на весь ихъ коммунизмъ, состоитъ по большей части въ томъ, что они до тѣхъ поръ пригоняютъ стада на мѣсто обитанія непріятнаго для нихъ посторонняго человѣка, пока тотъ, раздосадованный многочисленными непріятностями и фактическимъ опустошеніемъ этого мѣста, не очиститъ его“ (Бютнеръ). Совершенно противоположно тому, въ густо населенной области верхняго Нила озера и сады считаются цѣнной собственностью, подобно тому, какъ у насъ пахотная земля или
Внутренность дома в Коридо, въ Новой Гвинеѣ. (По Раффрею.) Ср. текстъ, стр. 121. виноградники, такъ какъ они доставляютъ въ избыткѣ рыбу и сѣмена лотоса, почти единственную пищу этихъ рыболовныхъ народовъ. Индѣйцы, охотящіеся за буйволами на сѣверо-американскихъ преріяхъ, держались опредѣленныхъ естественныхъ пограничныхъ знаковъ. Бечуаны и теперь еще уплачиваютъ бушменамъ извѣстный процентъ съ охотничьей добычи, вѣроятно, потому, что послѣдніе были древнѣйшими собственниками охотничьей области. Тѣ же гереросы, которыхъ мы недавно привели въ примѣръ неразвитаго чувства собственности, весьма остерегаются уступать эту собственность чужеземцамъ; полный отказъ отъ пользованія землею кажется имъ немыслимымъ. Изъ племенного владѣнія истекаетъ особенно распространенное въ Африкѣ воззрѣніе, что начальникъ племени—собственникъ всей земли; поэтому члены племени за пользованіе ею платятъ ему подать.
Мы знаемъ уже отъ испанскихъ писателей XVI вѣка, что ни одинъ индѣецъ не отказывался по доброй волѣ отъ земли, а только съ согласія своего племени. Въ Океаніи переходъ отъ одной формы владѣнія къ другой происходилъ передъ нашими глазами, и даже, такъ же, какъ при вторженіи бѣлаго поселенца на индѣйскую землю, на основаніи работы расчистки и обработки земли. Охота создаетъ только племенную собственность; даже
