бами, находятъ хорошій сбытъ для невольниковъ и потому ведутъ войны, чтобы захватывать ихъ. Эти три состоянія могутъ считаться типическими. Нивеллирующая черта первобытнаго общества нигдѣ не выказывается замѣтнѣе, чѣмъ въ сравнительно свободномъ положеніи, какимъ пользуются рабы. Иногда для рабовъ не находится никакой работы, но рабынь всегда желаютъ имѣть, и потомство ихъ образуетъ низшій слой общества. Рабовъ, кромѣ того, покупаютъ и для человѣческихъ жертвъ: въ центральной Африкѣ смерть властителя всегда вызываетъ сильный спросъ на нихъ. Какъ скоро такое наслоеніе признано, какъ мы видимъ это у всѣхъ нехристіанскихъ народовъ цѣлаго свѣта, оно тотчасъ же является самымъ простымъ средствомъ искупленія. Потеря свободы есть крайняя жертва, какую можетъ потребовать кредиторъ отъ своего должника и оскорбленный отъ своего обидчика. Можно считать страннымъ исключеніемъ обычай эвейцевъ, въ силу котораго несостоятельный должникъ подвергается смертной казни. Между рабствомъ за долги и свободой господина находится средняя ступень зависимости тѣхъ, которые становятся рабами отъ бѣдности, сохраняя видимость свободы. Къ нимъ не можетъ быть примѣнено положеніе, въ силу котораго конечное уничтоженіе рабства является слѣдствіемъ образованія подвижныхъ цѣнностей путемъ работы, т. е. капитала, и капиталъ будто-бы является братомъ свободы.
Существуетъ большое различіе между рабствомъ, какъ внутреннимъ учрежденіемъ въ народѣ, и какъ средствомъ для изготовленія товаровъ для торговли. Когда арабы и другіе работорговцы хорошо обращаются со своими невольниками, то причина этого заключается въ томъ, что и хозяинъ, и рабъ одинаково проникнуты общею для всѣхъ лѣнью. Пока не существуетъ значительныхъ культурныхъ различій въ общественныхъ состояніяхъ, рабочая сила раба почти не принимается во вниманіе; но вмѣстѣ съ прогрессомъ общества, потребности его увеличиваются, и участь раба ухудшается. Эта участь вообще не становится лучше вмѣстѣ съ общимъ успѣхомъ образованности. Разстояніе между господиномъ и рабомъ увеличивается въ той мѣрѣ, въ какой возрастаетъ страсть къ наживѣ; „нельзя ожидать, говоритъ Ливингстонъ, никакого улучшенія въ положеніи раба, если рабовладѣлецъ не возвращается къ варварскому состоянію или не остается въ немъ“. Въ Африкѣ мы видимъ, что изъ всѣхъ товаровъ женщины и рабы всего ближе соотвѣтствуютъ потребностямъ и желаніямъ негра. Область труда невольниковъ тамъ велика: дѣломъ женщинъ и рабовъ бываетъ тамъ все, что̀ не касается прямо торговли, войны и охоты. Тѣ и другія—любимые предметы торговли, важнѣйшее мѣрило богатства, лучшее употребленіе капитала. Они по преимуществу—товары, добываемые всего легче, для обмѣна желаемыхъ вещей, и наряду съ ними въ Африкѣ можетъ быть поставлена только слоновая кость.
Какъ скоро человѣкъ становится капиталомъ, является стремленіе къ увеличенію этого капитала; желаніе имѣть рабовъ дѣлается столь же ненасытнымъ, какъ и всякое другое стремленіе къ обладанію богатствомъ. Въ этомъ заключается большая опасность этого установленія. Крайнее развитіе рабства ведетъ къ разрушенію государства: такъ было въ древнемъ Римѣ, и то же мы находимъ въ нынѣшней Африкѣ и многихъ странахъ Америки. Рабство ведетъ къ раздробленію народа, часть котораго, обращаемая въ рабовъ, все увеличивается; оно вызываетъ войны, опустошенія, тираннію, человѣческія жертвы и людоѣдство. Въ пользу сильнаго завоевательнаго народа фановъ въ западной Африкѣ приводится фактъ, что у нихъ нѣтъ рабовъ, которые ослабляли-бы ихъ военную силу. Послѣднимъ результатомъ рабства является обезлюдѣніе и полное ослабленіе обширныхъ областей. Если принять въ разсчетъ показанія о. Бауэра, что до заключенія договора Бартль-Фрера въ 1873 г. ежегодно ввозилось въ Занзибаръ
бами, находят хороший сбыт для невольников и потому ведут войны, чтобы захватывать их. Эти три состояния могут считаться типическими. Нивелирующая черта первобытного общества нигде не выказывается заметнее, чем в сравнительно свободном положении, каким пользуются рабы. Иногда для рабов не находится никакой работы, но рабынь всегда желают иметь, и потомство их образует низший слой общества. Рабов, кроме того, покупают и для человеческих жертв: в центральной Африке смерть властителя всегда вызывает сильный спрос на них. Как скоро такое наслоение признано, как мы видим это у всех нехристианских народов целого света, оно тотчас же является самым простым средством искупления. Потеря свободы есть крайняя жертва, какую может потребовать кредитор от своего должника и оскорблённый от своего обидчика. Можно считать странным исключением обычай эвейцев, в силу которого несостоятельный должник подвергается смертной казни. Между рабством за долги и свободой господина находится средняя ступень зависимости тех, которые становятся рабами от бедности, сохраняя видимость свободы. К ним не может быть применено положение, в силу которого конечное уничтожение рабства является следствием образования подвижных ценностей путем работы, т. е. капитала, и капитал будто бы является братом свободы.
Существует большое различие между рабством, как внутренним учреждением в народе, и как средством для изготовления товаров для торговли. Когда арабы и другие работорговцы хорошо обращаются со своими невольниками, то причина этого заключается в том, что и хозяин, и раб одинаково проникнуты общею для всех ленью. Пока не существует значительных культурных различий в общественных состояниях, рабочая сила раба почти не принимается во внимание; но вместе с прогрессом общества, потребности его увеличиваются, и участь раба ухудшается. Эта участь вообще не становится лучше вместе с общим успехом образованности. Расстояние между господином и рабом увеличивается в той мере, в какой возрастает страсть к наживе; «нельзя ожидать, говорит Ливингстон, никакого улучшения в положении раба, если рабовладелец не возвращается к варварскому состоянию или не остается в нём». В Африке мы видим, что из всех товаров женщины и рабы всего ближе соответствуют потребностям и желаниям негра. Область труда невольников там велика: делом женщин и рабов бывает там всё, что не касается прямо торговли, войны и охоты. Те и другие — любимые предметы торговли, важнейшее мерило богатства, лучшее употребление капитала. Они по преимуществу — товары, добываемые всего легче, для обмена желаемых вещей, и наряду с ними в Африке может быть поставлена только слоновая кость.
Как скоро человек становится капиталом, является стремление к увеличению этого капитала; желание иметь рабов делается столь же ненасытным, как и всякое другое стремление к обладанию богатством. В этом заключается большая опасность этого установления. Крайнее развитие рабства ведёт к разрушению государства: так было в древнем Риме, и то же мы находим в нынешней Африке и многих странах Америки. Рабство ведёт к раздроблению народа, часть которого, обращаемая в рабов, всё увеличивается; оно вызывает войны, опустошения, тиранию, человеческие жертвы и людоедство. В пользу сильного завоевательного народа фанов в западной Африке приводится факт, что у них нет рабов, которые ослабляли бы их военную силу. Последним результатом рабства является обезлюдение и полное ослабление обширных областей. Если принять в расчёт показания о. Бауэра, что до заключения договора Бартль-Фрера в 1873 г. ежегодно ввозилось в Занзибар
