болѣе рѣзкой разницы, чѣмъ между ревнивой строгостью, съ какою масаи наблюдаютъ за чистотою своихъ дѣвушекъ, закутанныхъ въ шкуры почти до самаго горла, и тою легкостью взглядовъ, какую въ этомъ отношеніи выказываютъ вакамбы, ихъ сосѣди, у которыхъ незамужнія женщины не носятъ почти никакой одежды; но первые—гордый народъ, съ аристократической организаціей и суровыми законами, а послѣдніе—народъ ослабленный, разсѣянный и находящійся въ подчиненіи. Такую противоположность мы можемъ видѣть нерѣдко: сильный народъ и въ этой области твердо держится закона, а слабый—склоняется къ распущенности (Спарта—Аѳины). Но тотъ же масай не придаетъ никакого значенія цѣломудрію своихъ женъ. Какъ показываютъ факты, вліяніе нравственныхъ идей у народовъ этой ступени повсюду незначительно, и нравственность является не столько удовлетвореніемъ нравственнаго чувства, сколько вопросомъ о нарушеніи частнаго права. Нарушеніе супружеской вѣрности считается вообще нарушеніемъ права, пріобрѣтеннаго покупкою женщины. Поэтому мужъ, продающій жену, не преступаетъ обычая, и временная уступка жены дружественнымъ гостямъ весьма распространена. Отношеніе къ женщинѣ въ этомъ смыслѣ въ обществѣ, державшемся материнскаго права, подлежитъ еще изслѣдованію. Безъ сомнѣнія, вліяніе женщины противится этому обычаю; благодаря ему, общественное мнѣніе у индѣйцевъ Сѣверной Америки относится неблагопріятно къ легкому расторженію брака. Вообще болѣе низко стоящія общества смотрятъ на сближеніе половъ снисходительнѣе высшихъ; поэтому у первыхъ мы находимъ менѣе нарушеній соотвѣтственныхъ законовъ и обычаевъ. Это измѣняется вмѣстѣ съ бо́льшею крѣпостью союза, связывающаго женщину съ мужчиной. Профессіональная проституція является лишь при такихъ условіяхъ средствомъ предотвратить угрожающее распаденіе семейнаго союза. Въ той формѣ, въ какой мы ее видимъ у ніамъ-ніамовъ, на нее можно смотрѣть, какъ на признакъ болѣе высокаго соціальнаго развитія, но въ то же время она несомнѣнно понижаетъ нравственную цѣнность этого общества. Какъ скоро нравственный союзъ становится менѣе крѣпкимъ, самое образованное общество оказывается на томъ же нравственномъ уровнѣ, какъ и дикіе народы. Формы разложенія въ томъ и другомъ случаѣ поразительно сходны. Общество на Таити, какимъ нашли его Кукъ и Форстеръ, было испорченнымъ, разлагающимся, близкимъ къ упадку, въ томъ же видѣ, какъ и римское общество временъ Геліогабала или французское передъ революціей; наоборотъ, состояніе зулусовъ подъ властью Дингана и Чаки было состояніемъ юнаго, нѣсколько грубаго здоровья. Черты семейной жизни, которыя обыкновенно приписываются болѣе богатой душевной жизни культурныхъ людей, мы могли бы указать и тамъ. Печаль жены по мужу и по дѣтямъ выражается съ такой силой, которую только отчасти можно свести къ суевѣрію, но которая всегда сохраняетъ характеръ тяжелой жертвы, какую живой приноситъ умершему. Достаточно припомнить, что австралійки во всѣхъ передвиженіяхъ носятъ съ собою трупы или нѣкоторыя кости своихъ дѣтей, а меланезійки носятъ на себѣ мумифицированный черепъ своего умершаго мужа, не говоря уже о широко распространенномъ обычаѣ, въ силу котораго вдовы и рабы слѣдуютъ въ могилу за своимъ супругомъ и господиномъ.
Материнская любовь—слишкомъ естественное чувство, чтобы нужно было приводить примѣры ея проявленія, но иногда указывается и нѣжность отцовъ къ своему потомству. Правда, извѣстны многіе случаи жестокаго отношенія къ нему, но ихъ можно назвать исключеніями. Всѣ болѣе проницательные наблюдатели отзываются съ единогласной похвалой о мирной совмѣстной жизни домочадцевъ у дикихъ народовъ, не находящихся въ состояніи разложенія, которая производитъ тѣмъ большее впечатлѣніе, что она соединена съ различными обычаями, выказывающими невысокое понятіе о цѣнности жизни. Изреченіе Соломона: „кто лю-
более резкой разницы, чем между ревнивой строгостью, с какою масаи наблюдают за чистотою своих девушек, закутанных в шкуры почти до самого горла, и тою легкостью взглядов, какую в этом отношении выказывают вакамбы, их соседи, у которых незамужние женщины не носят почти никакой одежды; но первые — гордый народ, с аристократической организацией и суровыми законами, а последние — народ ослабленный, рассеянный и находящийся в подчинении. Такую противоположность мы можем видеть нередко: сильный народ и в этой области твёрдо держится закона, а слабый — склоняется к распущенности (Спарта — Афины). Но тот же масай не придаёт никакого значения целомудрию своих жён. Как показывают факты, влияние нравственных идей у народов этой ступени повсюду незначительно, и нравственность является не столько удовлетворением нравственного чувства, сколько вопросом о нарушении частного права. Нарушение супружеской верности считается вообще нарушением права, приобретённого покупкою женщины. Поэтому муж, продающий жену, не преступает обычая, и временная уступка жены дружественным гостям весьма распространена. Отношение к женщине в этом смысле в обществе, державшемся материнского права, подлежит ещё исследованию. Без сомнения, влияние женщины противится этому обычаю; благодаря ему, общественное мнение у индейцев Северной Америки относится неблагоприятно к лёгкому расторжению брака. Вообще более низко стоящие общества смотрят на сближение полов снисходительнее высших; поэтому у первых мы находим менее нарушений соответственных законов и обычаев. Это изменяется вместе с большею крепостью союза, связывающего женщину с мужчиной. Профессиональная проституция является лишь при таких условиях средством предотвратить угрожающее распадение семейного союза. В той форме, в какой мы её видим у ниам-ниамов, на неё можно смотреть, как на признак более высокого социального развития, но в то же время она несомненно понижает нравственную ценность этого общества. Как скоро нравственный союз становится менее крепким, самое образованное общество оказывается на том же нравственном уровне, как и дикие народы. Формы разложения в том и другом случае поразительно сходны. Общество на Таити, каким нашли его Кук и Форстер, было испорченным, разлагающимся, близким к упадку, в том же виде, как и римское общество времён Гелиогабала или французское перед революцией; наоборот, состояние зулусов под властью Дингана и Чаки было состоянием юного, несколько грубого здоровья. Черты семейной жизни, которые обыкновенно приписываются более богатой душевной жизни культурных людей, мы могли бы указать и там. Печаль жены по мужу и по детям выражается с такой силой, которую только отчасти можно свести к суеверию, но которая всегда сохраняет характер тяжёлой жертвы, какую живой приносит умершему. Достаточно припомнить, что австралийки во всех передвижениях носят с собою трупы или некоторые кости своих детей, а меланезийки носят на себе мумифицированный череп своего умершего мужа, не говоря уже о широко распространённом обычае, в силу которого вдовы и рабы следуют в могилу за своим супругом и господином.
Материнская любовь — слишком естественное чувство, чтобы нужно было приводить примеры её проявления, но иногда указывается и нежность отцов к своему потомству. Правда, известны многие случаи жестокого отношения к нему, но их можно назвать исключениями. Все более проницательные наблюдатели отзываются с единогласной похвалой о мирной совместной жизни домочадцев у диких народов, не находящихся в состоянии разложения, которая производит тем большее впечатление, что она соединена с различными обычаями, выказывающими невысокое понятие о ценности жизни. Изречение Соломона: «кто лю-
