союзъ становится менѣе прочнымъ. Мы находимъ тогда условія разложенія, которыя идутъ далѣе какой-бы то ни было культурной испорченности. Съ достаточнымъ основаніемъ было замѣчено о полинезійцахъ, что непрочность ихъ семейнаго союза играла извѣстную роль въ ихъ странствованіяхъ. Обо многихъ можно сказать то, что говорилъ Кукъ объ отцѣ новозеландскаго мальчика, котораго тотъ покинулъ безъ всякой надежды на возвращеніе: „онъ могъ бы быть болѣе растроганъ, разставаясь со своей собакой“. Торговля невольниками также способствовала легкости, съ какой разрывались союзы между мужемъ и женой, родителями и дѣтьми; и усыновленіе разрываетъ естественную связь въ пользу неестественнаго тиранническаго закона.
Похищеніе женщинъ не является уже теперь единственнымъ средствомъ пріобрѣтенія женъ и основанія семьи, хотя дикіе народы во время войнъ щадятъ только болѣе молодыхъ женщинъ, которыя, въ качествѣ добычи побѣдителей, приводятся въ ихъ домъ, на подобіе Андромахи. Но сказаніе о похищеніи сабинянокъ и др. ясно даютъ понять, что нѣкогда было иначе; цѣлый рядъ странныхъ обычаевъ объясняется только сопротивленіемъ, какое оказывалось, когда уводили дочерей, сестеръ или соплеменницъ. Если еще и теперь у арабовъ, южныхъ славянъ и др. невѣста дѣлаетъ видъ, какъ будто повинуется только принужденію, а не собственному желанію, или когда свадебный поѣздъ изображаетъ схватку между провожатыми невѣсты и жениха, оканчивающуюся завладѣніемъ невѣстой, то мы здѣсь очевидно видимъ слѣды иного состоянія вещей. Символика является здѣсь тѣмъ болѣе прихотливой, чѣмъ меньше значенія представляетъ самый обычай. Въ извѣстной части восточной Меланезіи мальчики деревни поджидаютъ родныхъ невѣсты, которыхъ угощаютъ въ деревнѣ жениха, и осыпаютъ ихъ стрѣлами, не причиняя имъ вреда. Въ другихъ случаяхъ родственники жениха и родственники невѣсты вступаютъ въ притворную борьбу только послѣ свадебнаго пира. Дѣло не ограничивается покупкою невѣсты женихомъ; кромѣ того, и она должна купить право быть отпущенной къ нему. Быть можетъ, къ той же категоріи относится обычай, господствующій на островахъ Лоэльти, въ силу котораго новобрачная въ теченіе нѣкотораго времени не можетъ видѣться открыто и жить въ одномъ домѣ съ своимъ мужемъ, а должна встрѣчаться съ нимъ тайно.
Существуетъ воззрѣніе, которое въ сравненіи различныхъ формъ брака видитъ обширный процессъ развитія, нѣчто вродѣ родословной, гдѣ постепенное съуженіе круга смѣшенія, обнимавшаго прежде цѣлое племя, происходитъ путемъ исключенія сперва болѣе близкихъ, затѣмъ болѣе дальнихъ родственниковъ, пока останется только одна пара. Противоположно этому взгляду, мы видимъ въ брачныхъ формахъ различныя попытки удовлетворительнаго разрѣшенія самой трудной, практически вообще неразрѣшимой соціальной задачи. Мотиву подбора устраненіемъ ослабляющаго кровосмѣшенія въ пользу скрещиванія, придающаго расѣ бо̀льшую крѣпость, въ этой чисто дарвинистической теоріи развитія отводится не подобающее ему вліяніе: признаніе его едва-ли возможно допустить для народовъ, не занимающихся скотоводствомъ. Мы полагаемъ, что скорѣе мы имѣемъ здѣсь передъ собою одинъ изъ случаевъ послѣдовательнаго, утонченнаго развитія ограниченной группы идей, примѣры которыхъ этнографія часто указываетъ у дикихъ народовъ. Единственный процессъ развитія, несомнѣнно и ясно замѣчаемый въ бракѣ, заключается въ большей сплоченности союза, вмѣстѣ съ возрастающимъ развитіемъ индивидуума, и въ большемъ разнообразіи въ точкахъ соприкосновенія половъ при возрастаніи культуры.
Женщина занимаетъ въ первобытномъ обществѣ положеніе, столь же полное противорѣчій, какъ и положеніе ея у самыхъ цивилизованныхъ
союз становится менее прочным. Мы находим тогда условия разложения, которые идут далее какой бы то ни было культурной испорченности. С достаточным основанием было замечено о полинезийцах, что непрочность их семейного союза играла известную роль в их странствованиях. Обо многих можно сказать то, что говорил Кук об отце новозеландского мальчика, которого тот покинул без всякой надежды на возвращение: «он мог бы быть более растроган, расставаясь со своей собакой». Торговля невольниками также способствовала лёгкости, с какой разрывались союзы между мужем и женой, родителями и детьми; и усыновление разрывает естественную связь в пользу неестественного тиранического закона.
Похищение женщин не является уже теперь единственным средством приобретения жён и основания семьи, хотя дикие народы во время войн щадят только более молодых женщин, которые, в качестве добычи победителей, приводятся в их дом, наподобие Андромахи. Но сказание о похищении сабинянок и др. ясно дают понять, что некогда было иначе; целый ряд странных обычаев объясняется только сопротивлением, какое оказывалось, когда уводили дочерей, сестёр или соплеменниц. Если ещё и теперь у арабов, южных славян и др. невеста делает вид, как будто повинуется только принуждению, а не собственному желанию, или когда свадебный поезд изображает схватку между провожатыми невесты и жениха, оканчивающуюся завладением невестой, то мы здесь очевидно видим следы иного состояния вещей. Символика является здесь тем более прихотливой, чем меньше значения представляет самый обычай. В известной части восточной Меланезии мальчики деревни поджидают родных невесты, которых угощают в деревне жениха, и осыпают их стрелами, не причиняя им вреда. В других случаях родственники жениха и родственники невесты вступают в притворную борьбу только после свадебного пира. Дело не ограничивается покупкою невесты женихом; кроме того, и она должна купить право быть отпущенной к нему. Быть может, к той же категории относится обычай, господствующий на островах Лоэльти, в силу которого новобрачная в течение некоторого времени не может видеться открыто и жить в одном доме с своим мужем, а должна встречаться с ним тайно.
Существует воззрение, которое в сравнении различных форм брака видит обширный процесс развития, нечто вроде родословной, где постепенное сужение круга смешения, обнимавшего прежде целое племя, происходит путём исключения сперва более близких, затем более дальних родственников, пока останется только одна пара. Противоположно этому взгляду, мы видим в брачных формах различные попытки удовлетворительного разрешения самой трудной, практически вообще неразрешимой социальной задачи. Мотиву подбора устранением ослабляющего кровосмешения в пользу скрещивания, придающего расе бо́льшую крепость, в этой чисто дарвинистической теории развития отводится не подобающее ему влияние: признание его едва ли возможно допустить для народов, не занимающихся скотоводством. Мы полагаем, что скорее мы имеем здесь перед собою один из случаев последовательного, утончённого развития ограниченной группы идей, примеры которых этнография часто указывает у диких народов. Единственный процесс развития, несомненно и ясно замечаемый в браке, заключается в большей сплочённости союза, вместе с возрастающим развитием индивидуума, и в большем разнообразии в точках соприкосновения полов при возрастании культуры.
Женщина занимает в первобытном обществе положение, столь же полное противоречий, как и положение её у самых цивилизованных
