растетъ водяный рисъ (Zizania), и австралійцы справляютъ нѣчто вродѣ празднества жатвы вокругъ Marsiliaceae, дающихъ имъ свои сѣмена. Такимъ образомъ, съ двухъ сторонъ пробивается брешь въ дикой природѣ. Сынъ пустыни становится запасливъ и хочетъ быть осѣдлымъ. Отсюда до великаго открытія, составляющаго эпоху въ жизни человѣчества, въ силу котораго онъ довѣряетъ сѣмена землѣ, чтобы заставить природу принести болѣе обильные плоды, 
Негритянка из Лоанго, работающая в поле. (По фотографіи д-ра Фалькенштейна. Ср. текстъ, стр. 90.) можетъ пройти еще много времени, но, какъ намъ кажется теперь, шагъ этотъ вовсе не такъ великъ.
Начало скотоводства показываетъ далѣе, какъ человѣкъ пришелъ къ тому, чтобы значительную долю природы связать съ своей собственной судьбой. Бродячій дикарь, временно вполнѣ оторванный отъ всего человѣческаго, ищетъ въ природѣ того, что всего болѣе сходно съ нимъ самимъ, или, по крайней мѣрѣ, всего яснѣе заставляетъ его чувствовать собственную слабость и ничтожность. Міръ животныхъ, хотя и отдѣленный глубокой пропастью отъ нынѣшняго человѣка, заключаетъ въ своихъ болѣе кроткихъ и податливыхъ членахъ произведенія природы, съ которыми человѣкъ сближается всего охотнѣе. Извѣстно, съ какою любовью индѣйцы, даяки и нильскіе негры приручаютъ всевозможныхъ животныхъ. Хижины ихъ наполнены обезьянами, попугаями и другими товарищами игръ. Могучее стремленіе человѣка къ общественности могло сильнѣе содѣйствовать на первыхъ, богатыхъ послѣдствіями, шагахъ къ пріобрѣтенію домашнихъ животныхъ, чѣмъ соображеніе о дальнѣйшей пользѣ ихъ. Какъ у наиболѣе низко стоящихъ народовъ нынѣшняго человѣчества, такъ и въ культурныхъ остаткахъ періода, предшествовавшаго разведенію домашнихъ животныхъ и культурныхъ растеній, мы видимъ собаку, какъ единственнаго постояннаго спутника, польза котораго, однако, весьма не велика. Вообще трудно изъ той цѣли, какой животное служитъ въ нашей культурѣ, вывести точное заключеніе о цѣли, ради которой человѣкъ привязалъ его къ себѣ. Въ Африкѣ и Океаніи собака содержится для убоя. Возможно предположить, что лошадь и верблюдъ были приручены сперва не ради ихъ быстроты, а ради молока ихъ самокъ. Извѣстная дружба съ жи-
